Откуда пошло выражение показать академика келдыша. С.Келдыш о М.В.Келдыше
Его научная карьера напоминала стремительный взлет ракеты. В 27 лет защитил докторскую диссертацию, в 32 стал членом-корреспондентом Академии наук, а в 35 - одним из самых молодых академиков. Келдыш внес неоценимый вклад в развитие ракетной и космической техники, участвовал в создании "ядерного щита" страны. Был трижды удостоен звания Герой Социалистического Труда. В течение почти полутора десятилетий возглавлял Академию наук СССР.
Накануне 25-й годовщины со дня смерти Мстислава Келдыша о нем рассказывает руководитель научно-технического центра ЦНИИ машиностроения, лауреат Государственной премии Владимир ХОДАКОВ, более 40 лет проработавший в ракетно-космической отрасли, в том числе и секретарем, а позднее членом государственной комиссии по запускам пилотируемых кораблей и орбитальных станций.
- Владимир Николаевич, известно, что главным "мотором" развития отечественной космонавтики был легендарный Королев. Не сводилась ли роль Келдыша к формальному руководству, так сказать, к "визированию документов", подготовленных ракетчиками?
- Ни в коем случае. Мстислав Всеволодович был одной из ключевых фигур в отечественной космонавтике, подлинным генератором идей. Обладал не только энциклопедическими знаниями, но и колоссальной интуицией. По его инициативе начиналось практическое обсуждение многих принципиальных направлений. Например, Келдыш предложил программу исследования космического пространства на искусственных спутниках Земли, план изучения Луны с помощью автоматических станций - достижение ночного светила, облет и фотографирование обратной стороны, а также осуществление мягкой посадки и передачу фотопанорамы.
А что касается вашего предположения о "формальном визировании документов", то для Келдыша такой стиль вообще был неприемлем. Он никогда ничего не делал "механически". Получить его подпись было порой непросто.
В 1966-м я приехал к Мстиславу Всеволодовичу в Академию наук, чтобы он поставил свой автограф на проекте решения Военно-промышленной комиссии (ВПК при Совете министров) о летно-конструкторских испытаниях нового корабля "Союз". Прочитав документ, Келдыш спокойно сказал: "Нет, я это подписать не могу. Нашему институту поручается баллистическое обеспечение "Союза", а для этого необходимо дополнительно установить быстродействующую вычислительную технику. Без этого решить задачу не сможем".
Ответ академика был неожиданным. Руководимый им институт уже много лет занимался расчетами траектории полетов искусственных спутников, пилотируемых кораблей... Может быть, мой собеседник хотел получить дополнительные ассигнования, а, возможно, и в самом деле вычислительные мощности были загружены до предела, но согласованный "наверху" документ президент академии не подписал. Надо было быстро найти выход. Я поехал в Главное управление космической связи (ГУКОС) Минобороны, и там на удивление быстро согласились взяться за разработку баллистического обеспечения. Новый вариант проекта решения Келдыш прочитал очень внимательно и подписал, не сказав ни слова.
- Поддерживал ли Главный теоретик космонавтики идею создания российского корабля многоразового использования "Буран"?
- Не только поддерживал, но и выступал за строительство не маленького, как предлагали вначале представители ВВС, а большого корабля. В 1974-м, если мне память не изменяет, состоялось секретное совещание. "Шаттлы имеют возможность осуществлять боковой маневр, смещая орбиту на 2 тысячи километров, - негромко и спокойно говорил академик. - Это значит, что в зоне его охвата могут оказаться все наши промышленные центры и, конечно же, Москва. Следовательно, у нас должен быть корабль, имеющий аналогичные возможности".
Обошелся этот проект почти в 10 миллиардов долларов. От "Бурана" отказались не только из-за колоссальных денег, которые требовались на его доводку и эксплуатацию, но и потому, что по большому счету он не нужен стране. Может быть, позже Келдыш стал сомневаться в правильности принятого решения...
- Приходилось ли президенту Академии наук поступать вопреки своим принципам, поддаваться партийному диктату?
- Келдыш пользовался огромным авторитетом в ЦК КПСС, у генсека Брежнева, в правительстве. И он мог позволить себе не соглашаться, высказывать свое мнение, отстаивать принципиально важные для дела позиции.
- Каким был Келдыш на работе, в быту? Устраивал ли разносы подчиненным? Любил ли комфорт, вкусно поесть, хорошо отдохнуть?
- Он был очень скромным человеком, я бы сказал, совершенно безразличным ко всему, что мы называем бытом. Когда мы улетали на Байконур для запусков кораблей "Союз", Наталья Леонидовна, секретарь Келдыша в президиуме Академии наук, просила меня: "Поопекайте Мстислава Всеволодовича, он ведь может вообще забыть о еде". Ел он действительно очень мало. В так называемой генеральской столовой официантки предлагали много всего вкусного, но Келдыш на завтрак заказывал обычно только чай, а на обед - бутерброд с колбасой, кофе и пару долек шоколада. А после запуска мог выпить вместе со всеми по праздничному случаю рюмочку коньяку.
Спал он чрезвычайно мало. До 10 - 11 часов вечера засиживался на работе, однако в 9 утра всегда был в своем служебном кабинете. На Байконуре, помню, он поднимался в 6 утра и тихонько, никого не беспокоя, уходил гулять. Мне порой казалось, что он спал всего несколько часов.
Вспоминаю, как Келдыш приехал в командировку на Украину. Днем он встречался с академиком Патоном, поздним вечером уехал в Центр дальней космической связи, где ночью присутствовал на длительном сеансе, а утром вернулся в Киев и продолжил работу в украинской академии наук.
Я часто видел, как на различных заседаниях, да и на тех же сеансах космической связи Мстислав Всеволодович дремал, временами казалось, что он по-настоящему заснул, начинал клониться со стула вбок. Но в последний момент выпрямлялся и задавал очень точные вопросы по существу. Он умел мгновенно схватывать суть дела и видел такие глубокие пласты, которые нередко оказывались вне поля зрения специалистов, готовивших предложения или сложный проект.
Келдыш никогда не повышал голоса, всегда был невозмутим, предельно корректен. Но его тихую речь внимательно слушали и министры, и секретари ЦК КПСС. О "разносах" подчиненных, понятно, и речи быть не могло. Он был прост в общении, доступен. Ни к одному другому президенту Академии наук СССР нельзя было пройти с каким-то вопросом так же легко, как к Келдышу.
В быту академик отличался неприхотливостью. Отдыхал мало. В эти редкие часы любил погулять по лесу или послушать музыку.
- В свое время сообщалось, что от должности президента Академии наук Келдыш был освобожден по его личной просьбе. Это правда?
- Правда. В начале 70-х годов здоровье академика резко ухудшилось. Все чаще он прихрамывал, было видно, что ходить ему трудно. В своей книге бывший министр здравоохранения, руководитель кремлевской медицинской службы Евгений Чазов пишет, что у Келдыша был атеросклероз. Весной 1972-го у академика при ходьбе появлялись такие мучительные боли в ноге, что он не мог преодолеть и 80 метров, вынужден был останавливаться. Обследование показало, что поражены сосуды не только ног, но и нижнего отдела аорты. Чазов сообщил о тяжелой болезни президента Академии наук генсеку Брежневу. "Делайте, что хотите, но Келдыш нам нужен, он должен жить и работать", - необычно жестко отреагировал хозяин Кремля. В Москву был приглашен известный американский хирург Майкл Дебейки (в 1996-м он же присутствовал при операции на сердце тогдашнего президента России Бориса Ельцина). Келдыш лежал на операционном столе около шести часов. Врачи "отремонтировали" не только аорту, сосуды (в частности, был наложен тканевый дакроновый трансплантат), но и "внепланово" удалили желчный пузырь, который мог дать серьезные осложнения.
Операция прошла блестяще. Келдыш вернулся на работу. Но душевное состояние оставляло желать лучшего. Еще до хирургического вмешательства у него произошел, по словам Чазова, "психологический срыв, который позже перерос в тяжелейшую депрессию с элементами самообвинения. Не раз он говорил нам, врачам, что наделал много ошибок и в жизни, и в работе". Человек безукоризненной честности, Мстислав Всеволодович решил, что не может оставаться на посту президента Академии наук. Он сообщил о своем решении руководству страны. Но и Брежнев, и Косыгин были решительно против этого. Около полутора лет Келдыша уговаривали передумать, пытаясь убедить, что он нужен стране, науке. Но академик настаивал на своем. И в мае 1975-го его отставка была принята.
- Как умер Келдыш? Об этом разные ходили слухи...
- Здесь действительно много неясного. После того как он оставил пост президента Академии наук, настроение у него вроде бы заметно улучшилось. Мне приходилось встречаться с академиком и после отставки. Он производил впечатление спокойного, уверенного человека. Но, видно, что-то тщательно скрываемое Келдышем нарушало его душевное равновесие, подтачивало изнутри. Трагедия произошла в воскресенье, 24 июня 1978 года на даче Мстислава Всеволодовича. Он пошел в гараж, прикрыл ворота, сел в машину и включил двигатель, который стал работать на холостых оборотах. Через некоторое время от отравления угарным газом Келдыш скончался. Но даже в секретном сообщении, направленном в ЦК КПСС, говорилось, что академик отравился случайно -мол, почувствовал себя плохо и потерял сознание или просто готовился к поездке и не заметил, как угарный газ проник в кабину...
Однако многие из тех, кто хорошо знал Келдыша, считают, что он добровольно ушел из жизни. Я тоже думаю так. Академик мог забыть пообедать, но ворота в гараже открыл бы обязательно, если собирался завести машину. Он прекрасно понимал, какую опасность представляют выхлопные газы машины в замкнутом пространстве. В случайность верится с трудом, особенно если учесть его глубочайшую депрессию.
- Последний вопрос: если так, почему он решил уйти из жизни в 67 лет?
- Об этом можно только гадать. Келдыш был настоящим интеллигентом, человеком большой внутренней культуры. Уже будучи профессором МГУ, он часами выстаивал по ночам очередь к театральной кассе, чтобы утром купить дефицитные билеты в Консерваторию или Большой театр. Возможно, его натура, чуткая к неправде, лицемерию, идеологическому насилию, все тяжелее воспринимала окружающую действительность. Может быть, сыграл какую-то роль и моральный урок, преподанный нашим гражданам академиком Сахаровым. К себе Келдыш относился неоправданно сурово, считая, что не сумел избежать серьезных ошибок (хотя в любом случае его позитивный вклад неизмеримо весомее). Не исключаю и того, что сказались многолетние колоссальные перегрузки, нервное напряжение, хроническое недосыпание... Его уход стал по-настоящему тяжелой утратой для страны.
Труды и дела учёного известны. Но каким был этот человек, чьё столетие отмечает ныне Россия? Перелистаем страницы воспоминаний современников.
Мемориальный кабинет М. В. Келдыша в Институте прикладной математики, носящем его имя.
М. В. Келдыш в Долине гейзеров на Камчатке. Начало 1970-х годов.
М. В. Келдыш выступает на заседании учёного совета.
Год 1920-й. Будущему академику и президенту АН СССР девять лет.
Выпускники физического факультета МГУ 1931 года. М. Келдыш - третий справа в верхнем ряду.
Академики А. П. Александров, М. В. Келдыш и И. В. Курчатов.
М. В. Келдыш и С. П. Королёв.
Братья Александр, Юрий, Михаил и Мстислав. 1919 год.
На отдыхе в Подмосковье.
Памятник М. В. Келдышу рядом с Институтом прикладной математики на Миусской площади в Москве. Скульптор В. Клыков.
Золотая медаль имени М. В. Келдыша, учреждённая Академией наук.
Мстислав Всеволодович - это уникальное явление. Такого не было и не будет. На меня он производил впечатление интеллигентного человека в самом широком смысле слова: красивые седые волосы, красивое лицо, и что поражало при общении с ним, - это впечатление, что имеешь дело с ядерным реактором, который внешне интеллигентен, но главное в нём - это внутреннее существо. Это непрерывное горение, необычайный внутренний накал, огромное количество внутренней энергии, - впечатление чего-то скрытого, могучего в этом человеке…
Академик О. Г. Газенко.
1931 год. Конечно, человек, прежде всего и, наверное, только и славен своими делами. Как говорится: «Я поэт, этим и интересен». Но всё же…
Молодой человек несколько выше среднего роста, худощавый, скорее хрупкого телосложения, очень смуглый, с иссиня чёрными волосами и живыми тёмными глазами. Движения порывистые, резкие, при ходьбе выдвигает плечо вперёд, как бы раздвигая им воздух. При господствовавшем в то время нигилистическом отношении к своему внешнему виду замечались отсутствие пузырей на брюках, до блеска начищенная обувь, галстук и всегда выбритое лицо. В этих мелочах виделась основательная выучка. «Мальчик из хорошей семьи».
Друзей среди сверстников мало - тянется к людям, старшим по возрасту. Говорит тихо, немногословен, и в обыденной его речи особых красот нет. Если сердится, говорит ещё тише, и в речи почему-то появляется заметный «французский прононс». Смена настроений - быстрая, почти мгновенная. Воспитанность видна сразу. Но не производит впечатления книжного, не от мира сего, человека или чистоплюя. Не выносит фамильярности и панибратства. Может, что называется, за милую душу, «отбрить» собеседника… Применять крепкое словцо М. В. просто не умел. Они у него не получались… Он «отбривал» вежливо и более эффективно…
В нём сосуществовали две разные стороны характера. Рациональный склад ума как-то уживался с повышенной эмоциональностью…
Общение с крупными учёными не могло не сказаться на выработке у Келдыша определённого мировоззрения, можно сказать, профессионального. Одно из требований его - бескомпромиссная взыскательность к себе. Примеры такого отношения к делу всегда давала вся обстановка ЦАГИ…
Годы работы в ЦАГИ были годами учения, становления, мужания Мстислава Всеволодовича Келдыша не только как учёного, но ещё и как организатора науки. По существу проблема флаттера, флаттер сделал Келдыша учёным-инженером…
Доктора физико-математических наук Я. М. Пархомовский и Л. С. Попов.
В один из первых дней декабря 1946 года на смену начальникам-генералам в институт (НИИ-1) приходит 35-летний академик, мягкий, внешне спокойный, с интеллигентными манерами и негромким голосом, который, казалось бы, и приказывать не умеет. Приходит М. В. Келдыш из области науки, далёкой от сферы деятельности НИИ-1; о нём в институте если и знали, то понаслышке. Новый руководитель конечно же видит непростую обстановку в коллективе, ощущает напряжённую, а порой раздражённо-недоверчивую атмосферу, созданную неурядицами прошедшего года. Ему, М. В. Келдышу, предстоит влить в людей новые силы, дать им верные целевые ориентиры…
Кандидат технических наук Ю. Г. Демянко.
Он обладал свойством эксперта, свойством задать тот единственный вопрос, который проясняет задачу. Он видел глубоко и далеко вперёд. Он не мог не работать.
Что меня поразило - это то уважение, степень уважения, которое он справедливо завоевал не только среди учёных, но и среди руководителей конструкторских предприятий самых разных отраслей промышленности. После произнесения первой фразы: «Я приехал к вам по поручению академика Келдыша», - дальнейшие переговоры шли поразительно легко…
Академик Б. В. Раушенбах.
По возвращении С. П. Королёва из Германии я во второй половине 1947 года познакомил его с М. В. Келдышем. Насколько я помню, первое знакомство состоялось в НИИ-1 в кабинете М. В. Келдыша, куда мы приехали для консультаций по ряду интересующих нас вопросов. Вначале С. П. неохотно шёл на наш контакт с НИИ-1 МАП. И это понятно - ведь этот институт, ранее называвшийся РНИИ, был организован по его инициативе, и здесь он длительное время плодотворно работал.
Тесный контакт между нашей организацией и НИИ-1, между М. В. Келдышем и С. П. Королёвым установился при НИР по теме Т-1 и экспериментальной крылатой ракете (ЭКР) с прямоточным воздушно-реактивным двигателем (СПВРД) М. М. Бондарюка (коллектив, который он возглавлял, входил в то время в состав НИИ-1)…
Академик В. П. Мишин.
Я и Д. Е. Охоцимский были свидетелями такого удивительного обстоятельства. На космодроме в этот раз всё шло так плохо, что инженеры сидели день и ночь, а Мстиславу Всеволодовичу и его сотрудникам нечего было делать. Тогда вдруг Мстислав Всеволодович объявляет, что будет читать курс лекций по обоснованию теории относительности. Поразительно, что его голова не могла не работать. Было пять слушателей. Там не было книг, была только голова, карандаш и бумага. Мстислав Всеволодович сказал: «Это не моя идея, я вспомнил, и мне интересно вам рассказать». На основании общих свойств пространства и времени он построил всю теорию относительности за пять лекций…
Академик Б. В. Раушенбах.
Келдыш - это русский самородок, это алмазная голова! За ним, как за каменной стеной, ничего не было страшно. Я присутствовал на Байконуре, когда космический корабль был выведен на орбиту неточно. Потребуются коррекции, но сколько? В. П. Глушко (он тогда был главным) приказал своему баллистику пойти просчитать это на компьютере. Тот ушёл.
Мстислав Всеволодович вынул из кармана коробку папирос «Казбек», что-то пером на ней прикинул и через полминуты сказал тихим спокойным голосом: «Двадцать коррекций». Глушко на него мельком взглянул, но не прореагировал. Через полчаса примерно вернулся баллистик. «Ну, сколько вы там насчитали?» - спросил Глушко. - «Двадцать коррекций, Валентин Павлович»…
Космонавт А. А. Леонов.
Хочется отметить характерные черты и особенности, присущие творческой деятельности Келдыша. Во-первых, это неизменное чувство нового, умение найти и определить это новое, понять его. Во-вторых, это сам метод - стремление всегда к сугубо практическому, законченному решению задачи и стремление к установлению конкретных рекомендаций, применимых к жизни; и при всём этом весьма высокий уровень исследований, корректные разработки и решение данной задачи.
Келдыша как учёного очень выгодно отличают его широкие и близкие связи с промышленностью, с конструкторскими бюро, с заводами и лётно-испытательными организациями.
Келдыш является организатором, научным руководителем и самым непосредственным участником разработки сложнейших проблем освоения космического пространства…
Академик С. П. Королёв.
В одном из разговоров мы показали Келдышу весь учебный план для нашего студента МФТИ от первого до последнего курса, где математика, физика и другие науки изучались очень глубоко и серьёзно. Он посмотрел, подумал и сказал: «А что, если найдётся студент, который всё это будет знать? Куда же тогда денемся мы?» Я выдержал паузу и сказал: «Мстислав Всеволодович, такого студента не найдётся». После этого я почувствовал, что разговор сделался менее формальным, и поэтому продолжил: «В Новосибирском университете читают общую и теоретическую физику совместно начиная с 1-го курса. Как вы считаете, может быть, и нам на эту систему перейти?» Келдыш задумался (эти его глаза, глаза, глаза…) и ответил: «В образовании нужен здравый консерватизм. Вы делаете всё правильно»…
Академик О. М. Белоцерковский.
Говорят, что М. В. Келдыш благословил академика И. Г. Петровского на ректорство в МГУ и порекомендовал соблюдать три правила, которые, как я понял, были его жизненными принципами:
1. Не бороться со злом, а браться и делать добрые, хорошие дела.
2. Не слушать жалобы в отсутствие того, на кого жалоба.
3. Никому ничего не обещать, но уж если пообещал, то сделать, даже если обстоятельства ухудшились.
Говорят, что, когда Петровский спросил, почему не следует бороться со злом и т.д., он ответил: потому что в этой борьбе зло использует все средства, а вы - только благородные, а потому и проиграете, и пострадаете. Не слушать жалобы очень полезно - сразу уменьшается число жалобщиков, а когда приходят обе стороны, то разбор дела ускоряется из-за отсутствия необоснованных претензий. Наконец, лучше не обещать и сделать то, что просят, чем обещать, но не сделать, если помешают обстоятельства.
Так что Мстислав Всеволодович Келдыш был мудр…
Доктор физико-математических наук В.А. Егоров.
Мстислав Всеволодович - рыцарь науки. Всё - для науки и ради науки. Я не знаю такого второго человека. Я абсолютно уверен, что за науку он фактически положил жизнь.
В президиуме Академии его многие боялись. Он приучал к порядку. Он не терпел пустословия и очковтирательства, умел быстро разобраться в сущности обсуждаемых проблем, найти главное звено, отбросив всё второстепенное, неважное. Мстислав Всеволодович был очень требователен к другим, но ещё больше - к себе.
Я бы сказал, что Мстислав Всеволодович был бессребреником в самом хорошем смысле этого слова. Он занимал пост директора института и президента Академии наук. Казалось бы - средства, штаты для института, - стоит только моргнуть. Но он никогда не моргал. Он ничего не делал для своего института в большем объёме, чем для других, он даже делал меньше. В этом отношении он был фантастически щепетилен! Нужно уметь обуздать себя, чтобы ограничивать родной институт в средствах и штатах. Он был беспощадно требователен к себе.
Но при внешней суровости Мстислав Всеволодович был очень человечный человек. Келдыш обладал изумительным чувством правды. Он очень хорошо понимал людей. О некоторых говорят, что они мягко стелют, но жёстко спать. О Келдыше я бы сказал: он жёстко стелит, но мягко спать.
Я утверждаю, что в то же время он был очень добрым и отзывчивым человеком. Есть люди, которые показывают свою доброту, а Мстислав Всеволодович был застенчивым в своей доброте. Он часто делал людям хорошее, но никогда это не демонстрировал. И в действительности был очень застенчивым человеком.
Если спросить меня, что больше всего меня привлекает в Мстиславе Всеволодовиче, то я отвечу - умение увидеть и поддержать новое, зарождающееся. Помню, пришли мы к А. Н. Косыгину доложить о микробном белке (который сейчас выпускается в больших количествах). Докладывал я, Келдыш меня активно поддерживал. Когда вышли, Мстислав Всеволодович говорит: «Ну и глупостей вы там наговорили». И объяснил мне мои промахи…
Академик Г. К. Скрябин.
За время пребывания Мстислава Всеволодовича на капитанском мостике нашего корабля... Академия наук выросла во всех отношениях, её авторитет неизмеримо возрос... Я бы ещё сказал, что необычайно важен тот верный камертон, который Мстислав Всеволодович даёт нашему академическому хору. Если попытаться выразить, что это за камертон, я бы сказал так - это развитие фундаментальной науки и через эту фундаментальную науку фундаментальный вклад в практику и экономику страны…
Академик А. Н. Несмеянов.
Его имя много лет олицетворяло Академию наук, и его значение далеко выходило за рамки Академии наук... Блестящие природные данные сконцентрировались в одном человеке с такой силой, с таким блеском, что в результате возник деятель очень крупного масштаба как в науке, так и в государственной деятельности. Это человек большого ума. Природа щедро наградила нашего президента многими духовными богатствами, и президент щедро тратил свои духовные и интеллектуальные силы, щедро до расточительности... Он вызывал чувство удивления своей неутомимостью в работе, чувство удивления масштабом своей деятельности и, я должен сказать, вызывал чувство большой человеческой симпатии, несмотря на некоторые, внешне суровые, черты своего характера. Он необычайно ответственно относился к своей деятельности, необычайно самокритично, иногда даже до самоистязания.
Академик М. А. Марков.
Вообще, в Мстиславе Всеволодовиче была какая-то тайна, она всегда его окружала. Это был человек выдающийся, и его авторитет был во многом связан с авторитетом его личности, а не всех тех званий и атрибутов, которые сопровождали его имя. Все, кто с ним общался, явно подпадали под его обаяние и силу его личности … и почти у всех по отношению к Келдышу чувствовался какой-то трепет и уважение к его персоне. Он был особенный человек. Эта аура исключительности окружала его всегда, где бы он ни находился.
В современной истории таких людей, как Мстислав Всеволодович, было очень немного. И его вклад в науку, в развитие жизни настолько велик, что и обсуждать его не имеет смысла. Всё, к чему прикасался Мстислав Всеволодович, освещалось ещё и значительностью его личности. Я думаю, что ещё очень долго будет помниться его образ. Это один из самых выдающихся людей, которых мы когда-либо знали…
Академик Ю. А. Осипьян.
С самого начала космической эры Келдыш принимал самое непосредственное участие в решении многочисленных научных и организационных проблем. При этом его очень тесная дружба с Сергеем Павловичем Королёвым оказалась исключительно плодотворной для практического продвижения всей массы проблем не только в технике, но и в высших политических сферах - это было необходимо по тем временам.
Мстислав Всеволодович Келдыш был председателем Н-ного количества (трудно даже сосчитать!) всякого рода экспертных комиссий, и ни один новый проект в космонавтике и в ракетной технике не получал зелёного света без того, чтобы не было соответствующего заключения экспертных комиссий, которыми руководил М. В. Келдыш, облечённый очень большими правами. Его слово было иногда решающим - для одних убийственным, для других окрыляющим. Мне приходилось работать во многих этих комиссиях, и я наблюдал, как Келдыш (математик!) умеет очень дотошно вникать в мелкие инженерные проблемы.
Но мало этого. Он считал совершенно необходимым присутствовать при подготовке космических пусков непосредственно на полигоне. И Келдыш, как ни удивительно, ночами ходил и смотрел, как производится подготовка к пуску ракеты-носителя и КА, участвовал в заседаниях государственной комиссии и всякого рода оперативных совещаниях.
1960 год. При подготовке первого пуска по Марсу Сергей Павлович выходит с предложением к Келдышу, находившемуся на полигоне: «Надо облегчаться за счёт научной аппаратуры, иначе вообще теряется смысл этого пуска. Что снять?»
Был такой тяжёлый прибор, спектрорефлексометр, который в случае удачного, близкого пролёта по идее должен был показать, есть ли там, на Марсе, вода, а тем самым - есть ли жизнь на Марсе? Если снять с борта этот прибор, то во многом теряется не только смысл самого пуска. Келдыш говорит Королёву: «Это ещё и страшный удар для профессора Лебединского, который много сил вложил в создание этого прибора. Я не могу выходить с таким предложением. Но есть идея»…
Он приглашает профессора Лебединского и объясняет, что сейчас положение с весами исключительно трудное. Поэтому есть предложение: снять с борта космического аппарата прибор, организовать для его включения эквивалент всего того, что стоит на борту, поставить в степи радиотелеметрическую систему такого же типа и таким способом проверить, что будет записано прибором в казахской степи, в километре от нашей базы.
Ночь работали над организацией эксперимента. Вывезли радиотелеметрическую систему, спектрорефлексометр, записали, обработали результаты. Получилось - «нет жизни на Земле». «Ну, раз такое дело, - говорит Келдыш, - мы снимаем ваш прибор с борта». Таким образом, по предложению Келдыша мы выиграли 12 килограммов. Правда, пуск по Марсу не удался по другим причинам.
Февраль 1961 года. Очередная серия пусков к Венере. Первый пуск сорвался. Идёт подготовка нового пуска. Сергей Павлович всем нам, готовившим пуск, буквально выкручивает руки: надо сделать так, чтобы мы провели пуск 10 февраля, в день пятидесятилетия М. В. Келдыша. А он тут же с нами работал все эти дни и ночи. Но к 10 февраля не получалось, мы опаздывали на двое суток. 10 февраля Королёв у себя в домике, невзирая на тяжелейший график подготовки пуска, решил всё-таки 50-летие Мстислава Всеволодовича отметить небольшим банкетом. Ничего, кроме шампанского да очень скромной закуски, не нашлось. Мы собрались, а Келдыша нет. Он жил в гостинице метрах в 200-х от королёвского домика вместе с А. Ю. Ишлинским. Наконец они преодолели против холодного ветра эту дистанцию. Мы спешили и подняли бокалы «за здоровье Мстислава Всеволодовича, за его дальнейшее сотрудничество с нами». Только успели «по первому», как услышали сирену пожарной машины, которая пронеслась мимо нашего домика. Королёв вызывает своего помощника: «Разберитесь, что там случилось?» Тот быстро возвращается и говорит: «Келдыш горит».
Как так, Келдыш здесь!
Оказалось, что два уважаемых учёных - Келдыш и Ишлинский - играли в шахматы и забыли о приглашении. Когда вспомнили, то, уходя на торжество из своего гостиничного номера, не выключили электрическую плитку с паршивой спиралью, которая вывалилась на стол и подожгла массу учёных записок, лежавших на нём. Пожар был быстро ликвидирован. Келдыш вытерпел тосты в свой адрес, после чего сказал: «Вот теперь из тех остатков шампанского, которые всё-таки есть, выпьем за успех пусков к Венере».
Энтузиазм, который проявлял Келдыш в программе исследования Венеры, всех заряжал. Действительно, он обладал какой-то волшебной силой, которая передавалась всем - от рядовых испытателей до разработчиков и учёных.
В стрессовых ситуациях Мстислав Всеволодович действовал как совершенный демпфер на возможные флюктуации и при этом сохранял только ему присущую внутреннюю интеллигентность.
Хочу вспомнить один критический момент, когда М. В. Келдыш меня просто потряс. В октябре 1962 года мир стоял на грани атомной войны (Карибский кризис).
В те дни мы готовили пуск на Марс автоматической межпланетной станции (АМС). Напряжение было невероятное. Так случилось, что в октябре 1962 года С. П. Королёв по неотложным делам вылетел в Москву, и Келдыш остался на полигоне заместителем председателя государственной комиссии при пуске АМС на Марс. «Окно» по времени для пуска было очень узким, поэтому как всегда спешили. Наконец вывезли ракету - марсианский носитель - на стартовую площадку. Это была та самая площадка, с которой в 1961 году был выведен в космос Юрий Гагарин. Старт обычно готовит военная команда.
Когда я прошёл в монтажно-испытательный корпус, то узнал, что нас всех, гражданских, отстраняют от работ, а военные срочно расчехляют стоящую в стороне дежурную боевую ракету Р-7. (По боевому расписанию положено - в случае обострения международной обстановки и угрозы ядерной агрессии к ней необходимо пристыковать ядерную боеголовку, хранящуюся совсем в другом секретном месте, и после этого вывезти на старт.)
Борис Евсеевич, вам здесь сегодня делать нечего, - сказал полковник Кириллов. - Я имею команду снять марсианскую машину со старта и поставить на её место боевую Р-7. Сейчас должны привезти боеголовку для стыковки с ракетой, поэтому всех просим уйти. Мстислав Всеволодович уже всё знает и находится сейчас в маршальском домике. Я вам даю свою машину, поезжайте к нему.
Я возмущён, но подчиняюсь силе и еду в тот самый домик, чтобы излить свои эмоции на Мстислава Всеволодовича. И вдруг не верю своим глазам…
За столиком сидят М. В. Келдыш, А. Ю. Ишлинский, Л. А. Воскресенский и В. П. Финогеев (заместитель Н. А. Пилюгина) и преспокойно играют в преферанс. Мстислав Всеволодович, выслушав меня, говорит: «Успокойтесь, сейчас дело не за нами, дайте военным работать, не мешайте». Меня просто потрясает, что М. В. в такой обстановке играет в преферанс (я, кстати, до этого ни разу не наблюдал его играющим в преферанс и не знал, что он умеет)… В это время подкатывает машина полковника Кириллова, он выходит и кричит: «Отбой! Помирились!»…
Часто, наблюдая Келдыша во времена подготовки космических пусков, мне казалось, что он сильно переутомлён. На большом количестве всяческих совещаний и заседаний, которые происходили у нас днём и ночью, он иногда сидел с закрытыми глазами и как будто засыпал. Помню, на заседании одной аварийной комиссии А. Ю. Ишлинский с присущим ему блеском сделал доклад о том, почему при подготовке ракеты-носителя произошёл отказ основного гироскопического прибора. Королёв, который вёл заседание, ждал комментариев Келдыша, а Келдыш спал. Но вдруг он открыл глаза и совершенно спокойно сказал: «После такого замечательного доклада Александра Юльевича, даже тому, кто не знает теории гироскопов, сделается ясно, что летать надо вообще без гироскопов». Общий смех разрядил обстановку.
Он обладал таким свойством притворяться спящим, так что докладчики иногда теряли бдительность и говорили то, чего не надо бы при Келдыше говорить. На самом деле его мозг, его сознание действительно настоящего гения не знали отдыха…
Я сейчас говорю только об одной области деятельности М. В. Келдыша - ракетно-космической технике, в которую его непрерывно вовлекали не в качестве консультанта, но как высокого и ответственного руководителя, облечённого очень большими правами.
После одного очень тяжёлого совещания аварийной комиссии под руководством Келдыша, на котором разбиралась авария с гибелью космонавтов, он проводил заседание президиума АН. Николай Алексеевич Пилюгин, как член президиума АН, присутствовал на этом заседании (по гуманитарным вопросам) и был поражён. Он делился со мной: «Где и когда М. В. Келдыш находит время, чтобы подготовиться по вопросам, в которых я лично ничего не понимаю?!» Он был совершенно потрясён тем, насколько глубоко Келдыш вникал в гуманитарные проблемы, и его авторитет при этом был в этих учёных кругах исключительно велик.
Келдыш был истинным лидером нашей науки. Будучи президентом Академии наук, он вышел далеко за пределы тех прав и возможностей, которые формально государство отвело науке. Он поднимал науку, образованность и тем самым величие страны. Именно такие люди должны руководить страной.
Деятельность М. В. Келдыша как исключительного организатора науки была действительно реальной производительной силой, которая на недосягаемую ныне высоту подняла авторитет нашей страны.
Академик Б. Е. Черток.
Материал подготовила старший научный сотрудник Мемориального кабинета-музея академика М. В. Келдыша Галина Езерова. Использованы цитаты из книги «М. В. Келдыш. Творческий портрет по воспоминаниям современников» (М.: Наука, 2001 и 2002 гг.).
Келдыш Мстислав Всеволодович (национальность - русский) был советским ученым в области математики и механики, академиком и президентом АН СССР. Сыграл ключевую роль в советской космической программе.
Сын талантливого отца
Отец Келдыша Всеволод Михайлович был военным инженером-строителем, который окончил Рижский политехнический институт. Там же он женился на Марии Александровне Скворцовой, посвятившей себя воспитанию детей. Ее отец был генералом артиллерии, из дворян. Отец Всеволода Михайловича был военным врачом в звании генерала, также из дворянства. Келдыш всегда гордился своим благородным происхождением, что создавало ему проблемы в коммунистической стране. Из-за характера работы Всеволода Михайловича семья путешествовала по разным городам. Он читал лекции в технических институтах и принимал участие в проектировании и строительстве Московского метрополитена и канала Москва - Волга.
Келдыш Мстислав Всеволодович: биография
Келдыш Мстислав был одним из семерых детей. Мать учила их немецкому и французскому языкам, а также прививала любовь к музыке. Его сестра Людмила стала известным математиком, а брат Юрий - музыковедом.
Келдыш Мстислав Всеволодович, семья которого в 1909 г. переехала в Ригу, где отец читал лекции в Политехническом институте, родился 10.02.1911. В 1915 г. немецкая армия вторглась в Латвию и персонал Рижского политехнического института был эвакуирован в Москву. Здесь семья испытала лишения, несколько лет живя за пределами города, но родители любили классическую музыку и часто посещали концерты в городе. Дети вспоминали один день в 1917 году, когда их мать кормила всю семью жареным луком, так как другой пищи не было. К концу 1918 года семья переехала в Иваново-Вознесенск, так как отец стал преподавать в институте, к которому был присоединен Рижский политехнический институт.
Учеба в Москве
В 1923 г. семья переехала в Москву, и Мстислав, которому было 12 лет, посещал школу №7 в Кривоарбатском переулке. Мальчик, по внешнему виду и поведению напоминавший цыганенка, был озорным и сварливым.
Келдыш гордился своим благородным происхождением, хотя ему было бы легче, если бы он его скрывал. В официальные формуляры он всегда вносил запись «социальное происхождение - благородное», поэтому в 1927 году ему было отказано в поступлении в Институт гражданских инженеров.
Старшая сестра Людмила вопреки пожеланию отца, видевшем в сыне инженера, убедила его изучать математику. Мстислав поступил в МГУ на физико-математический факультет и закончил его 24 июля 1931 г. По настоятельной рекомендации преподавателя Келдыша Лаврентьева талантливый выпускник был распределен в Центральный аэрогидродинамический институт.
Работа в ЦАГИ
В ЦАГИ были созданы прекрасные условия для исследований. Здесь Келдыш познакомился с Леонидом Седовым, с которым завязал тесное научное сотрудничество и дружбу, повлиявшую на дальнейшую судьбу ученого.
В 1934-37 годах была опубликована серия статей по аэрогидромеханике, автором которых был Келдыш Мстислав Всеволодович. Рост талантливого ученого начался с решения одной из проблем авиации того времени - внезапных сильных вибраций, которые могли разрушить самолет. Его теоретическая работа помогла преодолеть эту проблему. Кроме того, он проводил исследования для своей докторской диссертации, посвященной использованию рядов полиномов для представления гармонических функций и комплексного переменного, защищенную им в 1938 г.
Келдыш Мстислав Всеволодович: семья и его дети
В 1938 г., после долгих ухаживаний за замужней женщиной, Келдыш женился на Станиславе Валерьяновне. На следующий год у него родилась дочь, а в 1941 г. - сын Петр. Сын закончил механико-математический факультет, а дочь впоследствии работала в музее Келдыша.
Талантливый математик
Келдыш продолжал свои исследования и часто сотрудничал со своим бывшим учителем Михаилом Лаврентьевым. Одной из тем, которыми он тогда интересовался, была проблема Дирихле.
Мстислав Келдыш был талантливым математиком и в теории Особенно фундаментальный вклад он внес в прикладные отрасли аэродинамики. Он был главным теоретиком-советником правительства и организатором вычислительных работ, связанных с реактивными двигателями и космосом в 1940-60-х годах.
Проблема вибрации самолетов была лишь одной из первых задач, над которыми он работал. Второй связанной с ней проблемой была тряска, часто возникавшая в переднем при приземлении. Здесь ему пригодился опыт, полученный при решении проблемы вибрации, и его решение проблемы шимми, вместе с подробными инструкциями для инженеров о том, как ее устранить, был описан в работе 1945 года. Работая в Жуковском ЦАГИ, он не оставлял Математический институт, заведуя кафедрой механики с момента ее основания в апреле 1944 г. до 1953 г.
Примерами работ этого периода, которые он предпринял в институте Стеклова: «О средних квадратичных приближениях полиномами функций комплексного переменного» (1945), «Об интерполяции целых функций» (1947). Стоит отметить, что, хотя эти работы относятся к абстрактной математике, интерес Келдыша к этим проблемам появился благодаря идеям, зародившимся при решении прикладных математических задач.
Космос и ядерное оружие
После Второй мировой войны, Мстислав Келдыш все больше занимался руководством основных научно-исследовательских проектов, которые реализовывались в СССР. В 1946 году он покинул ЦАГИ, чтобы стать главой Реактивного НИИ и занимал эту должность в течение девяти лет.
Он был вице-президентом АН СССР в 1961-62 и ее президентом в 1962-75 годах. На праздновании своего 60-летия в 1971 году он говорил о том, что сожалеет о прекращении научных исследований и сосредоточении на управлении и администрировании. Тем не менее он играл важную роль в развитии советского ядерного оружия, а также программы космических исследований. Например, он был одним из трех ученых, предложивших в 1954 году советскую космическую спутниковую программу, а в 1955 году он стал председателем комиссии, созданной для контроля за программой. Первый успешный запуск спутника в 1957 году положил начало интенсивной программе космических исследований, и Келдыш был вовлечен в это через ряд различных организаций, таких как возглавляемое им отделение прикладной математики.
Работа в Академии наук
В 1959 году был создан Межведомственный научно-технический совет, главой которого был назначен Мстислав Келдыш.
Биография ученого отмечена его пребыванием на посту президента АН СССР, где ему удалось провести серьезные реформы. В частности, КПСС отвергала генетику, потому что она не соответствовала ее идеологии, и вместо этого поддерживала политически корректные, но антинаучные теории Трофима Лысенко. В 1964 году, когда его соратник Николай Нуждин был предложен в полноправные члены Академии, Андрей Сахаров, коллега ученого по разработке ядерного оружия, выступил против. Кандидатура была отвергнута, и Келдыш способствовал созданию условий для развития науки без политического вмешательства, что в политической ситуации, существовавшей тогда в СССР было крайне сложно.
В 1975 г. по состоянию здоровья Мстислав Келдыш ушел с поста Предполагают, что это произошло отчасти из-за переутомления, отчасти из-за напряжения, вызванного трудностями в защите научных идеалов в ситуации, когда наука использовалась в качестве основного инструмента политической борьбы. Умер Келдыш 24.06.78 и с почестями похоронен в некрополе у Кремлевской стены.
Правительственные награды
Келдыш получил множество наград как в свое стране, так и от зарубежных стран. Он был удостоен Государственной премии (1942) и ордена Трудового Красного Знамени (1943) за работу над вибрацией самолетов. В 1946 году ему была присуждена еще одна Государственная премия за работу над шимми.
В 1943 г. он был избран членкором Академии наук и полным академиком три года спустя. В 1956 году он получил звание Героя Социалистического Труда за решение проблем обороны и в следующем году получил Ленинскую премию. В 1961 году он снова стал Героем Социалистического Труда, на этот раз за его работу над ракетами и «Востоком», первым в мире пилотируемым космическим кораблем, на борту которого был Юрий Гагарин. Шесть раз он награждался орденом Ленина и несколько раз медалями.
Мировое признание
Наконец, он был избран в ЦК КПСС (1961) и депутатом Верховного Совета СССР (1962). Кроме того, в его честь был назван лунный кратер и открытая в 1973 году.
Семья Келдышей
Вера Всеволодовна Келдыш,
ЦАГИ
М.В. Келдыш вырос в большой дружной семье. У его родителей было 7 детей и 16 внуков. Благодаря некоторым из них в последние десятилетия редкая фамилия Келдыш получила известность и даже вошла в "Словарь русских фамилий", согласно которому фамилия Келдыш «тюркского происхождения: келъди (гельди) — "он пришел"; ш — суффикс ласкательности. Но ответ рано признавать окончательным. Может быть, следует поискать источник в финно-угорских языках... Фамилия остается одной из интереснейших антропонимических загадок» (Никонов В.А. Словарь русских фамилий. — М., 1993, с. 5).
Никаких известий о финском или тюркском происхождении предков в семейных преданиях Келдышей не сохранилось. Известно, что прадед Мстислава Всеволодовича Фома Симонович Келдыш происходил из мещанского сословия, был православным по вероисповеданию и служил псаломщиком в Варшаве. Как долго он прожил в Польше и где родился, пока не установлено. Жена его Александра Иосифовна, урожденная Михомлом, по некоторым сведениям плохо владела русским языком.
27 марта 1839 г. по старому стилю в Варшаве в православном Кафедральном Свято-Троицком соборе крестили сына псаломщика этого же собора Фомы Симоновича Келдыша и супруги его Александры Иосифовны. Нарекли Михаилом.
Среднее образование Михаил Фомич получил в Волынской духовной семинарии, высшее — в Варшавской, а затем в Петербургской медико-хирургических академиях. В 1862 г. по окончании курса в академии Михаил Фомич был определен "медиком для командировок" при Первом военно-сухопутном госпитале в Петербурге; в следующем году последовало назначение в Кавказский военный округ, где в разных местах и на разных должностях он прослужил около двадцати лет, приняв участие в Кавказской (1817‑1864 гг.) и Русско-турецкой (1877‑1878 гг.) войнах. Во время службы в Грозненском военном госпитале молодой врач проводил исследования "кавказских тропических лихорадок", которые легли в основу его диссертации на степень доктора медицины.
В 1870 г. М.Ф. Келдыш получил назначение на восточный берег Каспийского моря в Красноводский отряд, принимал участие в его рекогносцировках и объездил верхом на верблюдах весь Закаспийский край. В 1873 г., напишет он позднее, "окончились мои скитания по песчаным сугробам Закаспийской пустыни". За труды по прекращению в отряде эпидемий цинги и холеры он был награжден орденами Св. Анны 3‑й степени и Св. Владимира 4‑й степени.
В 1879 г., вновь посетив Закаспийский край в составе Ахалтекинской экспедиции, М.Ф. Келдыш впервые составил медико-топографическое описание этого девственного тогда края и сделал очерк санитарного состояния располагавшихся там войск. Результаты его работы были опубликованы в "Медицинском сборнике" Кавказского медицинского общества и в "Военно-медицинском журнале". За заслуги перед отечеством Михаил Фомич Келдыш был жалован генеральским чином и причислен к дворянскому сословию.
Дед — Келдыш Михаил Фомич
Большой период жизни М.Ф. Келдыша прошел в Одессе, где в 1886‑1894 гг. он служил главным врачом военного госпиталя. В последующие годы Келдыш — бригадный и корпусной врач, а затем окружной военно-медицинский инспектор Казанского военного округа. Выйдя в 1904 г. в отставку, он два года спустя вместе с семьей перебрался в Ригу, где жила семья сына. Умер М.Ф. Келдыш в 1920 г. в Крыму.
Жена Михаила Фомича Наталья Николаевна Келдыш происходила из дворянского сословия, она закончила Смольный институт благородных девиц. (Ее девичья фамилия Брусилова, она приходилась двоюродной сестрой генералу А.А. Брусилову. Генерал-адъютант А.А. Брусилов с начала Первой мировой войны был командующим 8‑й армией. С марта 1915 г. он являлся главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта и провел успешное наступление, вошедшее в историю под названием "Брусиловский прорыв".) Именно от своей матери отец Мстислава Всеволодовича — Всеволод Михайлович Келдыш, блондин с голубым глазами, наследовал свою внешность.
Всеволод Михайлович Келдыш (1878‑1965) родился во Владикавказе. В гимназии он учился в Одессе, затем в Риге, где продолжил образование в Политехническом институте. В Риге состоялась его свадьба с Марией Александровной Скворцовой.
Мария Александровна (в девичестве Скворцова)
и Всеволод Михайлович Келдыши — родители
Мария Александровна (1879‑1957) родилась в Тифлисе и выросла в дворянской семье. Ее дед, генерал Николай Скворцов, во время Кавказской войны был тяжело ранен, и его оставили на излечение в грузинском доме, где проживали мать и дочь. Мать была еще сравнительно молодой женщиной, вдовой; она ухаживала за раненым, и он предложил ей выйти за него замуж. Однако вдова отказалась и посоветовала ему жениться на ее дочери. Так будущая прабабушка Мстислава попала в Петербург, где ее определили в Смольный институт благородных девиц, чтобы она получила соответствующее воспитание. Потом генерал на ней женился, и в род Келдышей влилась грузинская кровь. Мать Мстислава Мария Александровна вспоминала, что по большим праздникам внуков возили поздравлять бабушку, которая была важной барыней, окруженной уважением своих взрослых сыновей. Один из них — генерал от инфантерии, также участник Кавказской войны, Александр Николаевич Скворцов и был отцом Марии Александровны. Он умер в 1905 г., и дети Марии Александровны и Всеволода Михайловича Келдышей его не знали. Жена же его Софья Иосифовна (1857‑1945) помогала своей дочери растить детей. В девичестве Ковзан, она, судя по фамилии, имела польские корни. Однако было бы несправедливым утверждать, что семья Келдышей целиком польского происхождения. Подобно большинству русских семей, имеющих фамилии нерусского звучания, семья Келдышей складывалась из многих национальностей, что особенно явственно прослеживается в родословной Марии Александровны.
Дед — Скворцов Александр Николаевич
Другая романтическая история, похожая скорее на легенду, также связана с ее предками и объясняет, как в род Келдышей попала цыганская кровь. Около некоего дворянского поместья на Украине, где гостил прапрадед Марии Александровны — молодой врач, остановился цыганский табор. Когда этот табор ушел, то на том месте нашли брошенную больную девочку. Хозяева поместья забрали ее в свой дом, врач вылечил девочку, и она осталась жить в помещичьем доме. Когда девочка выросла, врач на ней женился. Так цыганская кровь влилась в род Келдышей. Наиболее ярко она прослеживалась в Мстиславе и его старшем брате Александре — как в их внешности, так и в характере.
Мстислав Всеволодович, пятый по счету ребенок в семье, родился в 1911 году в Риге, где в то время отец Всеволод Михайлович уже преподавал в Политехническом институте. До этого семья инженера В.М. Келдыша жила в разных городах России, по месту его службы. Первой в семье в 1904 г. в Оренбурге родилась дочь Людмила, затем в 1905 г. в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) родился сын Александр, в 1907 г. в Петербурге — Юрий (Георгий). В Риге, куда семья вновь вернулась, потому что Всеволод Михайлович был избран на должность адъюнкт-профессора Политехнического института, родились: Михаил (1909), затем Мстислав (1911) и Любовь (1914).
На руках у бабушки Мстислав, слева — мама, брат Михаил,
сестра Людмила, братья Александр и Юрий
В 1915 г. в связи с вторжением германской армии в Латвию Рижский политехнический институт был эвакуирован в Москву, куда перебралась и семья Келдышей. В ней тогда было шестеро детей, из которых старшей Людмиле — одиннадцать лет, а младшей Любови немногим больше года. Никаких родственников в Москве не имелось, было очень тяжело с пропитанием и жильем. Несколько лет пришлось жить за городом в Лосиноостровской. Родители, которые были большими любителями классической музыки, не могли отказать себе в удовольствии посещать концерты, порой после их окончания они возвращались домой из Москвы пешком. Особенно тяжело было в 1917‑1918 гг. Старшая сестра вспоминала, что один день мать кормила семью лишь жареным луком, поскольку в доме другой еды не было. Братья Александр и Юрий, достигшие 12 и 10 лет и получившие от матери начальное образование, на поезде ездили в школу в Москву. Путешествия эти в то время были весьма опасными. Порой мальчикам приходилось ехать на крыше переполненного вагона.
В конце 1918 г. отец отправил семью в город Иваново-Вознесенск, куда была переведена часть Рижского политехнического института. Сам он наезжал туда время от времени, поскольку основная работа у него была в Москве. В Иваново-Вознесенске благодаря АРА (Ameriсап Relief Administration — Американская административная помощь, благотворительная организация, существовавшая в 1919‑1923 гг. и ставившая задачей помощь странам, пострадавшим от первой мировой войны; во время голода в Поволжье советское правительство разрешило деятельность АРА в РСФСР) началось относительно сытое существование. Эта благотворительная организация помогала детям, интеллигенции. Шестилетняя сестра Любовь посещала обеды АРА.
В 1919 г. Всеволод Михайлович сообщил нашему деду Михаилу Фомичу, что у него родилась дочь, которую он решил назвать Верой, потому что верил в лучшую жизнь. В 1923 г. отец получил квартиру в Москве и перевез туда семью. Дети Юрий, Михаил, Мстислав и Любовь были определены в Седьмую опытно-показательную школу в Кривоарбатском переулке. С тех пор вся семья безвыездно жила в Москве. В 1920-х годах Всеволод Михайлович преподавал в Высшем инженерно-строительном училище (ВИСУ), выделившемся из МВТУ им. Н.Э. Баумана, а с 1932 г. — в переведенной из Ленинграда Военно-инженерной академии. В академии В.М. Келдыш сначала заведовал кафедрой железобетона, а затем кафедрой строительных конструкций. Кроме того, он постоянно ездил в командировки, был членом государственных приемных комиссий, консультировал все большие стройки — Днепрогэс, Днепровский алюминиевый завод, канал им. Москвы, Московский метрополитен, мосты через Москву-реку, Балахнинский бумажный комбинат и многие другие.
Отец — Всеволод Михайлович Келдыш
В 1942 г. Всеволоду Михайловичу было присвоено воинское звание генерал-майора. Но по складу характера он был человеком сугубо штатским: когда ему выдали оружие, он огорчился и спрятал его подальше. Потом огнестрельное оружие забрали и оставили один кортик, который и ныне хранится у дочери Любови Всеволодовны, жившей с отцом до его последних дней.
Отец содержал большую семью. На его иждивении, помимо детей, жены и тещи, была мать, которая жила отдельно. Мать и теща, как бывшие генеральши, пенсии не получали. Все жили на средства отца, который относился к числу высокооплачиваемых специалистов, и материально семья была обеспечена относительно неплохо. Родители до и после войны часто отдыхали на юге, нередко брали с собой и младших дочерей.
В возрасте 80 лет отец ушел в отставку, получал генеральскую пенсию и работал консультантом при строительном управлении Госплана. Умер он внезапно в возрасте 87 лет. За два дня до смерти Всеволод Михайлович вдруг заговорил о своей близкой кончине, и 19 ноября 1965 г. его не стало. Он пережил жену на 8 лет, оба они похоронены на Донском кладбище, где находится фамильный склеп. В нем, помимо родителей Мстислава, покоятся обе бабушки и другие родственники.
Воспитанием детей в основном занималась мать, которая целиком посвятила себя семье. Отец часто возвращался с работы в 9‑10 вечера. (В сталинские времена заседания различных комиссий продолжались порой и до 12 ночи.) Моральные устои в семье были твердыми, и тут отец не признавал компромиссов. Азы грамоты дети получали дома и к 4‑5 годам уже умели читать. В семье была большая библиотека детской и русской классической литературы. Еще до школы все дети знали немецкий язык, в основном устную речь, которую осваивали под руководством учительницы-немки. Кроме того, в советское время матери помогала по хозяйству бывшая бонна старших детей, латышка из Риги. Мария Александровна, хорошо владевшая немецким и французским языками, разговаривала с этой женщиной по-немецки. На немецком они обращались и к детям, но дети упорно отвечали по-русски.
В семье все увлекались оперой и концертами классической музыки, дома часто велись разговоры на эти темы и обсуждались новинки. Мария Александровна хорошо играла на рояле, и в молодости родители в свободные вечера часто играли в четыре руки. Конечно, все дети получили некоторое музыкальное образование, однако явные способности к музыке проявлял лишь брат Юрий, на которого мать возлагала особые надежды. Первоначально она мечтала, чтобы он стал пианистом, но у него были маленькие руки. Тогда Мария Александровна стала лелеять мысль о том, чтобы Юрий стал дирижером. Как известно, в итоге Юрий Всеволодович стал историком-музыковедом. Он является автором около сотни работ — монографий и учебников по истории развития русского музыкального искусства. Скончался Юрий Всеволодович Келдыш в 1995 г. в возрасте 88 лет.
Часто в доме появлялся брат Марии Александровны Николай Александрович, который тоже хорошо играл на рояле. Он был офицером царской армии и в советское время очень сильно бедствовал. Своего инструмента у него не было, и когда приходил в гости к сестре, то отводил душу. Потом Николай Александрович был арестован и отбыл срок на Беломорканале. В Москве у него осталась без средств существования больная жена, которой наши родители помогали деньгами. Вообще им всегда приходилось помогать многочисленным родственникам. По возвращении дядя получил "минус", то есть не имел права жить в ряде городов, и поселился в Угличе. В начале войны пришло известие, что Николая Александровича снова арестовали. Больше семья о нем ничего не слышала.
Родители Мстислава Всеволодовича не были религиозны. Но бабушка Софья Иосифовна, которая жила в семье и в основном занималась воспитанием младшей внучки Веры, была верующей. Она посещала церковь и водила девочку с собой, учила ее молитвам. Однажды одна из знакомых спросила родителей, почему они разрешают бабушке водить их дочку в церковь, на что мать ответила: "Вырастет — сама разберется".
В семье сохраняли иконы, серебряные оклады которых были проданы в тяжелое время в "Торгсине", а также по традиции отмечали большие религиозные праздники, в основном Рождество и Пасху. Что касается старших братьев и сестры, при рождении, конечно, крещеных, то в 20-е годы они были ярыми безбожниками. Семья жила близ храма Христа Спасителя, и молодежь ходила туда на пасхальную службу, во время которой пели лучшие силы Большого театра. После крестного хода ребята вваливались в дом, где уже был накрыт большой стол с куличами, горой крашеных яиц и пирамидами сырных пасх. Крашение яиц было обязанностью детей, которыми обычно руководил Мстислав Всеволодович.
Дом, в котором жили Келдыши, находился в Антипьевском переулке, между Пушкинским музеем и Гоголевским бульваром. Переулок был очень тихий и зеленый. Рядом в саду, огороженном каменным забором, находился Институт Маркса и Энгельса. Весной через забор свешивались роскошные ветви сирени, которую мальчики, конечно, обламывали. Дети всегда мечтали проникнуть в этот сад, но туда посторонних не пускали. Квартира была в полуподвальном помещении и состояла из пяти с половиной комнат. Шестая, четырехметровая комната, была крохотной и предназначалась для прислуги. Ее занимал старший из братьев Александр, а трое остальных братьев жили в большой узкой комнате. Там стояли три железных кровати, большой письменный стол и рояль. В этой комнате всегда было накурено, полно народу, шумно и весело. Младших сестер туда порой не пускали. Один только Юрий не курил и не шумел. Он часами сидел за роялем, целиком погруженный в музыку, не замечая происходящего вокруг. Мне рассказывали о такой сцене из нашей жизни. Юрий, от всего отключившись, сидит за роялем и играет. Тогда кто-то из братьев сажает меня к нему на плечи и говорит: "Таскай его за волосы". Я таскаю его за волосы, а он продолжает играть... Из всех четырех братьев Юрий был самым смирным и в какой-то степени любимцем матери. Правда, у мамы, в отличие от отца, не было ярко выраженных пристрастий. Вот у отца любимицей была Любовь Всеволодовна — одна из младших. Старшая дочь Людмила была довольно самостоятельной, всегда шла своим путем. Потом подряд родились четверо мальчишек: Александр, Юрий, Михаил и Мстислав. Когда родился ныне самый известный из Келдышей Мстислав Всеволодович, то в семье было разочарование — опять мальчик. Именно Мстислав, по внешности и поведению "цыганенок", из всех братьев был особенно озорным и задиристым. Немногим ему уступал и другой "цыганенок" — Александр. И наконец, через три года родилась девочка Любовь, у которой был покладистый и мягкий характер. Она-то и стала любимицей отца.
Проходная комната служила семье столовой. Там стоял большой обеденный стол, стулья и буфет, а по вечерам ставили самовар на углях. Молодежь в доме собиралась часто, в основном студенты и аспиранты, друзья сестры Людмилы, которая училась на математическом отделении Московского университета. Через дом прошли будущие всемирно известные математики А.Н. Колмогоров, И.В. Арнольд, П.С. Александров, будущий муж Людмилы П.С. Новиков и другие. Младшим сестрам было очень интересно сидеть где-нибудь в уголке и слушать их разговоры; часто там присутствовал и Мстислав. Шли 20-е годы, когда люди еще не боялись говорить, и разгорались жаркие споры на злобу дня. Иногда в них принимал участие и отец. Однажды в ответ на претензии молодежи к современной жизни Всеволод Михайлович сказал: "Вот вы недовольны современной жизнью, а я не мог найти себе работу по душе в царское время, ушел целиком в преподавательскую деятельность. А сейчас у меня есть интересная и живая работа".
Собирались и друзья Юрия Всеволодовича по музыкальному техникуму им. Скрябина. Эта компания музыкантов была интересной. Молодежь умела веселиться, устраивала разные игры — шарады с переодеваниями, перешагивания через стулья с завязанными глазами, причем стулья незаметно для "шагавшего" убирались. Очень часто при этом присутствовали родители, которые охотно привечали в своем доме всех приятелей детей.
Между тем надвигались страшные времена репрессий, которые так или иначе затронули почти всех членов семьи. В 1935 г. на "черном вороне" на Лубянку увезли Марию Александровну — женщину преклонного возраста с больным сердцем. (В то время в стране проводилась кампания по изъятию у населения золота, в основном золотых монет. Дознанию подвергались крупные специалисты, старая интеллигенция и бывшее кулачество. На первых давление шло в основном через жен, и отец уже знал об этом по рассказам своих сослуживцев.) Спустя несколько дней у Всеволода Михайловича "сдали нервы", и он не смог ходить на работу. Через неделю его по телефону пригласили на Лубянку для очной ставки с женой. Перед уходом из дома он позвал к себе Юрия, отдал ему все золотые вещи, которые были в семье (кольца, броши, мужские часы) и сказал: "Меня вызывают. Если потребуется, отдай все это туда". На Лубянке родителям предложили отдать все, что у них было, но в конце концов сказали: "Эти побрякушки можете оставить себе". Спустя несколько часов отец с матерью вернулись домой.
С тех пор каждый поздний звонок вызывал в доме страх. В ночь с шестого на седьмое ноября 1936 г. "черный ворон" приехал за братом Михаилом, который был аспирантом исторического факультета университета. Он очень увлекался своей специальностью — средневековой историей Германии — и целые ночи напролет занимался. В 1936 г. на истфаке было арестовано около ста человек, в основном аспиранты и преподаватели. Летом 1937 г. на очередной запрос родителей был получен официальный ответ, в котором говорилось, что их сын осужден на 10 лет без права переписки. По прошествии 10 лет пришло уведомление, что Михаил умер в лагере в 1944 г. В 60-е годы он был посмертно реабилитирован. Истина выяснилась лишь в наши дни. Несколько лет назад газета "Вечерняя Москва" опубликовала список невинно осужденных и расстрелянных, прах которых захоронен в общей могиле на кладбище при Донском монастыре. Так стало известно, что Михаил был расстрелян 29 мая 1937 г.
В 1938 г. наступил черед брата Александра, который более года провел на Лубянке. Александр был осужден как французский шпион, находился в пересыльной камере и с нетерпением ждал, когда его отправят в лагерь, поскольку думал, что там будет лучше. Однако в тот момент сняли Ежова и назначили Берия, начался временный пересмотр ряда дел. Обвинение в шпионаже с Александра было снято, но предъявлены новые обвинения в антисемитизме. Состоялся суд, на котором большинство свидетелей, среди которых была его первая жена-еврейка, опровергли предъявленные обвинения, и Александра выпустили на свободу прямо из зала суда. Всю войну он был на фронте. Сначала — разведчиком под Москвой, потом в интендантских частях. В молодости Александр мечтал стать драматическим актером, но в итоге стал администратором в Госконцерте. До последних дней жизни, даже после двух инфарктов, Александр не мог долго усидеть на одном месте. Он объездил всю страну от Калининграда до Сахалина и всегда, возвратившись, с удовольствием рассказывал о поездках. Умер он сравнительно рано, в 68 лет.
Из сестер Мстислава Всеволодовича наиболее яркой и сильной личностью была старшая, Людмила (1904‑1976). Известный математик, одна из ближайших учениц крупного ученого Н.Н. Лузина, она к 36 годам защитила диссертацию на соискание ученой степени доктора математических наук, имея к тому времени уже троих детей. Впоследствии у Людмилы Всеволодовны родились еще двое детей. До конца своей жизни, уже будучи тяжелобольной, она работала в Московском университете и в Математическом институте им. В.А. Стеклова АН СССР. Особое внимание она уделяла аспирантам, помогала им и морально поддерживала не только в преодолении научных проблем, но и в критических жизненных ситуациях. Людмила оказала влияние на брата Мстислава при выборе им профессии математика — вопреки желанию отца, который хотел, чтобы Мстислав, подобно ему, стал строителем. Два сына Людмилы Всеволодовны унаследовали выдающиеся способности к точным наукам. Первый сын от первого брака Людмилы Всеволодовны, Леонид Вениаминович Келдыш — физик-теоретик, академик, член президиума Академии наук, одно время был директором Физического института Академии наук (ФИАН). Младший сын, Сергей Петрович Новиков — тоже академик, математик, получивший, кажется, все международные премии по математике, какие только существуют.
Старшая сестра Людмила Всеволодовна Келдыш,
доктор физико-математических наук, тополог
Единственная из детей, унаследовавшая по настоянию отца его профессию инженера-строителя, — Любовь Всеволодовна. Она до конца жизни родителей жила вместе с ними и ныне является хранительницей архива семьи Келдышей.
) потребовал от своих сотрудников в ЦАГИ обучиться (под руководством инструктора) умению летать на самолетах, успехи Келдыша были столь впечатляющими, что ему предлагали стать профессиональным летчиком.
В 1960 г. при подготовке запуска первой автоматической станции к Марсу в составе научного оборудования на станции предполагалось разместить аппарат (спектрорефлексометр), должный определить, есть ли на Марсе вода, а тем самым - есть ли на Марсе жизнь. Келдыш предложил испытать прибор в земных условиях. Прибор показал, что на Земле нет жизни, и был снят, что дало экономию в 12 килограммов.
Однажды, после доклада академика А. Ю. Ишлинского о причинах отказа гироскопического прибора ракеты-носителя, Келдыш заметил: «После такого замечательного доклада Александра Юльевича, даже тому, кто не знает теории гироскопов, сделается ясно, что летать надо вообще без гироскопов».
Жизненное кредо
Говорят, что Келдыш, благословляя академика И. Г. Петровского на ректорство в МГУ, рекомендовал ему соблюдать три правила, которые, вероятно, были его жизненными принципами:
- не бороться со злом, а браться и делать добрые, хорошие дела;
- не слушать жалобы в отсутствие того, на кого жалоба;
- никому ничего не обещать, но уж если пообещал, то сделать, даже если обстоятельства ухудшились.
Когда Петровский спросил, почему не следует бороться со злом, он ответил: потому что в этой борьбе зло использует все средства, а Вы - только благородные, а потому и проиграете, и пострадаете. Не слушать жалобы очень полезно - сразу уменьшается число жалобщиков, а когда приходят обе стороны, то разбор дела ускоряется из-за отсутствия необоснованных претензий. Наконец, лучше не обещать и сделать то, что просят, чем обещать, но не сделать, если помешают обстоятельства.
Смерть
В последние месяцы жизни Келдыш тяжело болел
24 июня 1978 года тело М. В. Келдыша было найдено в автомобиле «Волга», находившемся в гараже на его даче. Официальное сообщение гласило, что смерть наступила в результате сердечного приступа. В то же время широко распространена версия о том, что он покончил жизнь самоубийством, отравившись выхлопными газами автомобильного двигателя, пребывая в глубокой депрессии.
В книге «Этюды об учёных» (Бишкек: «Учкун», 2002. - С. 166) Ярослав Голованов пишет:
Урна с прахом Мстислава Всеволодовича Келдыша установлена в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве.
Племянник Келдыша С. П. Новиков также стал известным математиком.
Награды
Награды СССР
- Трижды Герой Социалистического Труда (1956, 1961, 1971)
- 7 орденов Ленина
- 3 ордена Трудового Красного Знамени
- Золотая медаль им. К. Э. Циолковского АН СССР (1972)
- Большая золотая медаль им. М. В. Ломоносова АН СССР (1975)
- Сталинская премия (1942, 1946).
- Ленинская премия (1957)
Иностранные награды и звания
- 1961 год:
- действительный член Монгольской академии наук
- 1962 год:
- действительный член Польской академии наук
- действительный член Чехословацкой академии наук
- 1963 год:
- золотая медаль «За заслуги перед наукой и человечеством» Чехословацкой академии наук
- 1964 год:
- почётный доктор Вроцлавского университета им. Б. Берута (Польша)
- член Американского математического общества
- член Международной академии астронавтики
- 1965 год:
- член Германской академии естествоиспытателей «Леопольдина» (ГДР)
- лауреат премии имени Гуггенгейма Международной академии астронавтики
- почётный член Академии Социалистической Республики Румынии
Комментарии
русский ученый, создатель науки «биогеохимия»
русский филолог-медиевист, фольклорист, теоретик и историк литературы, стиховед
учёный в области теории вычислительных систем, профессор университета Цинхуа в Пекине
