Современные еврейские писатели. Самые известные евреи России: список с фото

Линор Горалик

1999 - Цитатник (книга стихов)

2003 - Не местные

2004 - Нет (роман, совместно с Сергеем Кузнецовым)

2004 - Говорит

2004 - Недетская еда

2004 - Книга одиночеств (совместно с Максом Фраем)

2005 - Полая женщина. Мир Барби: изнутри и снаружи

2007 - Подсекай, Петруша (книга стихов)

2007 - Недетская еда. Без сладкого

2007 - Заяц ПЦ (комикс)

2008 - Заяц ПЦ 2.0 (комикс)

2008 - Короче (сборник короткой прозы)

2008 - Агата возвращается домой (сказка)

2008 - Заяц ПЦ 3.0 (комикс)

2011 - Валерий (повесть)

2011 - Устное народное творчество обитателей сектора М1 (сборник короткой прозы и стихотворений)

2015 - Так это был гудочек (Поэзия без границ)

Этгар Керет (род. 20 августа 1967 года в Рамат-Гане, Израиль) - израильский писатель, сценарист и драматург. Пишет на иврите. Лауреат премии премьер-министра Израиля (1998).

1992 - Трубы
1994 - Моя тоска по Киссинджеру
1998 - Лагерь Кнеллера
2000 - Дни, как сегодня
2001 - Вторая возможность
2002 - Азъесьм
2009 -

Яков Шехтер (род. 1956, Одесса, бывшая СССР) - русский и израильский редактор, писатель. Занимал призовые места в интернет-конкурсах «Тенета», «Сетевой Дюк». Лауреат премии им. Ю.Нагибина Союза писателей Израиля за лучшую книгу прозы 2009 года.

1984 - Если забуду (документальная повесть)
1991 -
1998 - Шахматные проделки бисквитных зайцев (сборник повестей и рассказов)
2001 - Еврейское счастье или судьба конформиста (сборник повестей и рассказов)
2002 -
2004 - Вокруг себя был никто (роман)
2005 - Астральная жизнь черепахи (сборник повестей и рассказов)
2007 - Астроном (роман)
2008 -
2008 - Каббала и бесы (сборник повестей и рассказов)
2009 -
2011 - Второе пришествие кумранского учителя (роман)
2012 -
2013 - Треба знати, як гуляти (сборник рассказов)
2013 -

© 2017 Лев Бердников

«Чем больше углубляешься в замкнутые миры писателей, тем яснее становится, что они не только литераторы, но и литература; что есть известные проблемы, сюжеты и мотивы, что объединяют их в одно целое; что наша словесность, рассматриваемая как бы в разрезе, обнаруживает явственные линии духовных преемственностей».

Юлий Айхенвальд.

Он стал русско-еврейским писателем в те времена, когда евреи России по-русски ещё не говорили. И даже крестившись, он не порывал связи со своим народом и изобразил магендовид на своём дворянском гербе.

Жизнь и судьба этого литератора-еврея весьма поучительна. Он впервые на русском языке стал писать о евреях, причём с еврейской точки зрения. И органически соединил в своём творчестве заботу о судьбе своих соплеменников и горячую любовь к России и русскому народу. Речь идет о публицисте, драматурге и просветителе Иехуде Лейбе бен Ноахе, или, как его называли на русский манер, Льве Николаевиче Неваховиче (1776-1831).

Сведения о ранних годах Неваховича весьма скудны. Известно, что родился он в 1776 году в древнем, упоминаемом ещё в летописях XIII века, польском городке Летичеве Подольского воеводства (ныне Хмельницкая область Украины), где евреи жили ещё с незапамятных времен и составляли значительную часть населения. Здесь была синагога и два еврейских молитвенных дома. Когда Иехуде Лейбу исполнился год, Летичев подвергся разорению воинственными гайдамаками, учинившими погромы и избиение еврейских обитателей города, многие из коих вынуждены были спасаться бегством. Но Всевышнему было угодно, чтобы родители Неваховича уцелели в сей кровавой бойне. О них мы знаем лишь то, что они были правоверными иудеями и что отец семейства какое-то время был банкиром в Варшаве. Можно предположить, что Невахович-старший взял на себя расходы по обучению сына и, видимо, привил ему жадный, всепоглощающий интерес к наукам. Факты свидетельствуют: Иехуда Лейб уже до бар-мицвы (!) получил универсальное, поистине энциклопедическое образование. Помимо иврита, немецкого, польского и русского языков, которыми он владел свободно, Иехуда Лейб делал переводы со многих европейских наречий. Он глубоко постиг не только премудрости Торы и Талмуда, но и прекрасно ориентировался в современных ему русской и немецкой литературах. Он всегда отличался неукротимым стремлением к самообразованию (черта, проницательно отмеченная историком Юлием Гессеном), постоянно пополняя свой интеллектуальный багаж.

Абрам Перетц

Жажду знаний не остудила в нём и ранняя женитьба по настоянию отца на нелюбимой, но состоятельной девушке из «хорошей семьи». Пришлось переехать в Звягель (Новоград-Волынский) примаком в дом тестя, и тот делал всё возможное, чтобы зять-грамотей вместо бесплодных умствований нашёл себе хлебную работу. И нашёл-таки Иехуде Лейбе тёпленькое местечко – секретарём местного кагала.

Но терпеть постылую жену и жестковыйных домочадцев юный искатель знаний долго не смог. В середине 1790-х годов он порывает с ортодоксальной семьёй и бежит в белорусский город Шклов – признанный мировой центр Еврейского Просвещения XVIII века. Вскоре он становится учителем Абрама Израилевича Перетца (1771-1833), в будущем крупного коммерсанта. С последним они станут потом соратниками и друзьями до конца жизни, о чём мы ещё расскажем, а пока зададимся вопросом: какими уникальными знаниями надо было обладать, чтобы стать ментором этого европейски образованного человека?! Ведь Перетц к тому времени не только получил традиционное еврейское образование (он был выпускником иешивы), но свободно говорил на русском и немецком языках, владел светскими науками, был ревностным сторонником Еврейского Просвещения (Гаскалы). Понятно, что учить такого школяра было столь же почётно, сколь и ответственно.

Оказавшись в Шклове, Невахович окунулся в атмосферу напряжённой интеллектуальной жизни. К тому времени здесь нашли себе приют выдающиеся представители Гаскалы. Тесть Перетца Иехошуа Цейтлин (1742-1822) – крупный гебраист и толкователь Талмуда – был основателем Бет га-Мидраша, своего рода народной еврейской академии, где многие маскилим (просветители), получая всё необходимое для жизни, могли предаваться своим учёным занятиям. Иехуда Лейб свёл знакомство и с медиком, пионером белорусского просвещения Барухом Шиком (1740-1812); и с известным писателем и педагогом Мендлем Сатановером (1749-1826); и со знатоком библейского языка и его грамматики Нафтали-Герцем Шульманом (1765 – ок. 1830) и др.

Ревностным последователем учения Мозеса Мендельсона (1729-1786) становится и Невахович. Но в отличие от Цейтлина и Перетца, испытавших на себе влияние раввинизма (миснагдим), с его резким неприятием духовного движения хасидов, он обнаруживает в этом вопросе завидную широту и толерантность, акцентируя внимание не на том, что разъединяет евреев, а на том, что их объединяет. Ещё одна отлительная черта Неваховича, обозначившаяся ещё в юности, – это его неизменный и неподдельный интерес к русскому языку, на коем он писал и говорил безупречно. Этим он резко выделялся на фоне остальных маскилим, которые в сущности были космополитами. Это признаёт и Александр Солженицын: «Невахович, из просветителей-гуманистов, но не космополит, а привязанный к русской культурной жизни, исключительное тогда явление среди евреев».

В конце 1790-х годов Иехуда Лейб обосновывается в Петербурге, где живёт в доме своего бывшего ученика и друга Перетца. Перетц и Невахович сразу же вливаются в еврейскую общину столицы, основанную другим выходцем из Шклова, ревнителем ассимиляции иудеев Нотой Ноткиным (1746-1804). К началу XIX века в городе на Неве уже обосновалась целая еврейская община в несколько десятков человек. Эта небольшая сплочённая группа вела еврейский образ жизни и даже содержала своего резника. Это благодаря Ноткину евреи приобрели здесь и собственный участок на лютеранском погосте (позднее Волково кладбище), основав таким образом первое еврейское кладбище в Петербурге.

Что до Неваховича, то он пробавлялся переводами для Сената с еврейского языка на русский. Известно, что в этом деле ему помогал некто Юда Файбишович. Будучи вхож в высшие круги общества, Иехуда Лейб знал не понаслышке о доброжелательном отношении Павла I к евреям и в качестве доказательства сообщал, что императору «благоугодно было лично удостоить находящихся тогда в Санкт-Петербурге купечество и депутатов сего народа покупкою от них трёх тысяч аршин голубого бархата для придворной надобности».

Работая над письменными материалами по делу лидера белорусских хасидов рабби Шнеур-Залмана бен Баруха (1746-1813), дважды арестованного русскими властями по ложным доносам миснагдим, Невахович не только сочувственно отнёсся к несправедливо обвинённому хасиду, но и, как полагает историк Андрей Рогачевский, способствовал его освобождению. Чтобы понять всю смелость и нестандартность такой позиции Неваховича, достаточно вспомнить обращение с Шнеур-Залманом того же Абрама Перетца. Последний жестоко оскорблял хасида, насильно запер его в своем доме, чем напомнил тому мрачные застенки Тайной канцелярии…

Человек книги, Невахович отдаётся творчеству на заре царствования уже нового государя. Свои размышления и душевные переживания он поверяет бумаге. «Тайная некая сила призывает меня к перу», – признаётся он.

О чем хочется бесконечно говорить с главным редактором журнала “Лехаим” и издательства “Книжники”? Конечно, о литературе!

Как сделать еврейскую культуру и литературу привлекательной для неевреев?

Мне кажется, что вопрос несколько запоздал. Еврейская культура в целом и литература в частности невероятно популярна сегодня и является частью европейской и мировой культуры. Тут как раз главный вопрос в том, что назвать еврейской культурой.

Если мы считаем таковой кухню, к примеру, то не стоит ждать, что люди XXI века будут есть фаршированную шейку, которая является продуктом очень бедной кухни. Если мы говорим о еврейской музыке, то стоит вспомнить огромный скачок популярности клезмерской музыки в разных странах, от Японии и до Финляндии. При этом в большинстве стран, где клезмер сегодня популярен, практически нет евреев. Когда мы говорим об американской литературе, мы вспоминаем Филипа Рота, который практически во всех своих произведениях говорит о еврейских темах. Именно поэтому он является представителем не только американской или мировой, а и еврейской культуры.

Если же мы говорим о традиционной еврейской литературе, то я как издатель могу сказать, что для нас совершенно неожиданным был невиданный интерес к нашим книгам. Не только к популярной литературе, а и к сакральным, классическим книгам, которые не соответствуют new-age. Тем не менее, основными покупателями наших книг являются не-евреи.

Поэтому вопрос не в том, можно ли это сделать, а в том, как этот интерес сохранить и не испортить впечатление. Нужно делать качественно, пользоваться наработками, существующими в мировой культуре. Если речь идет о музыке, то эта музыка должна быть хорошо написана и записана. Если о выставках, то эти музеи должны существовать по принципам современной музеологии. Нужно вписывать интересную еврейскую культуру в мировой контекст.

Еврейский музей в Москве приобрел свою популярность благодаря современности?

Несомненно. Нашей главной задачей было упаковать интересные и важные для нас вещи в формы, которые соответствуют последнему слову музеологии. Вы не можете делать современный информационный музей (а именно таким наш музей и задумывался), взяв за основу технологии XIX века. На наш взгляд, большинство еврейских музеев в мире в этом смысле отстали.

Еврейские музеи, которые не отстают в этом плане, это одни из лучших музейных институций в мире. Не в еврейском мире, а вообще. Я говорю о музее «Polin» в Варшаве, еврейском музее в Берлине и музее Холокоста Вашингтоне, Яд ва-Шеме. Наш музей является самым технологичным в Восточной Европе, если не считать наших главных друзей и конкурентов, «Polin». Для нас важны не только формы подачи информации и знания, которые мы хотим передать. Мы думаем о технологиях, о доступности и понятности для современного человека.

По каким критериям мы как евреи должны выбирать те части культуры, которые хотим показать миру? Или достаточно, чтобы это просто не было шароварщиной?

Китч как таковой является общей проблемой. Это касается и кинематографа, и литературы, и изобразительного искусства. Мир любит использовать невероятно упрощенный язык при разговоре на многие темы. Грубо говоря, Россия - матрешка, а евреи - «Хава Нагила». К сожалению, этот китч, который является следствием повышенного интереса к еврейской культуре, максимально используется. Это касается и так называемого еврейского юмора, и еврейской музыки, и темы Холокоста. Не важно, о какой теме мы говорим, китч будет присутствовать. Он является следствием интереса.

О китчевых темах можно говорить на самом высоком уровне, но и самые серьезные темы очень просто сделать популярным материалом. Я бы не стал ничего выбирать, речь идет скорее о способах и глубине дискурса.

Замечательный переводчик и писатель Асар Эппель называл людей, которые занимаются тем, о чем вы говорите, «хаванагильщиками еврейской культуры». Эта песня - прекрасный символ этого всего, но мы-то не сомневаемся, что о ней можно говорить серьезно. Нужно пытаться забрать у китча наиболее популярные темы и подавать их на более высоком уровне. Но нужно быть готовым к тому, что нечто, ставшее популярным, на каком-то этапе станет предметом китча. Это совершенно нормально, так существует культура и с этим нет смысла бороться.

Журналу «Лехаим» в этом году исполняется 25 лет, «Книжникам» - 8. Они популяризировали еврейскую литературу в русскоязычной среде. Повлияет ли эта популяризация на появление молодых русскоязычных еврейских писателей?

Это достаточно больная тема. Литература - это отражение жизни. Почему в Америке есть огромное количество еврейской литературы? Потому что американская еврейская жизнь - это не «американская запятая еврейская жизнь», а «американская еврейская жизнь», даже сорок лет назад. Поэтому есть Филип Рот, Сол Беллоу, Бернард Маламуд, которые выросли в еврейской тематике, хотят они того или нет. Рот посвятил большую часть своей жизни попыткам доказать то, что он не является еврейским писателем. На мой взгляд, у него ничего не получилось. Соответственно, для появления серьезной русскоязычной еврейской литературы должен появиться серьезный пласт людей, для которых русская еврейская жизнь существует не через запятую.

Есть очень хорошая новая волна молодых еврейских писателей - это ребята-эмигранты, которых увезли из разных городов бывшего Советского Союза. Они выросли в Канаде или Америке и описывают опыт русско-еврейско-американского молодого человека. Достаточно вспомнить такие имена, как Дэвид Безмозгис, Гарри Штейнгарт и так далее. Эта тема эксплуатируется молодыми американскими писателями, такими как Фоер, к примеру.

Что касается нас, наших осин, мне кажется, что физической массы людей, которые живут такой жизнью, еще нет. Есть ростки русско-еврейской литературы, есть Яков Шехтер и его брат Давид, еще тридцать лет назад написавший книгу о подпольной еврейской жизни Одессы в семидесятых годах. Есть молодые ребята, которые пишут похожие рассказы. Я бы выделил замечательную писательницу, киевлянку Инну Лесовую. Тот факт, что она мало известна широкой аудитории, многое говорит о широком читателе. Нельзя сказать, что этой литературы нет -ее просто очень мало, в Америке гораздо больше. Но больше именно потому, что литература - отражение жизни.

Писатели появляются там, где еврейство не является выбором, а продиктовано жизнью вокруг. Человек, который выбирает еврейство, часто отказывается от прошлой жизни. Литературные люди, пришедшие к иудаизму, как правило, перестают заниматься литературным трудом.

В Америке и Израиле появляются писатели, выросшие в ортодоксальных семьях. Им есть о чем писать, их произведения выходят из жил. Этим авторам остается только получить инструмент и описать то, чем они жили. Это похоже на процесс русско-еврейской литературы конца XIX-начала XX века, когда большие писатели выходили из очень еврейской среды. Нужен еврейский мир, которого не существует в данный момент.

Насколько появление этого мира реально в наших широтах?

Я не большой оптимист. Это до сих пор очень вымываемая часть общества, люди уезжают и начинают жить на других языках. Кроме того, я не вижу органичности. Есть какой-то слой, появилось большое количество людей, изучающих иудаику и живущих ею. Это люди довольно широкого круга, среди них есть потенциальные писатели. Трудно сказать, получится ли из них что-то. Но, повторюсь, этих людей недостаточно для критической массы, необходимой для гарантированного появления писателей.

Сотни тысяч людей выросли в еврейских кварталах Нью-Йорка или Бостона. Из этих сотен тысяч мы получили десяток важных имен. Вероятность появления крупных имен из органической еврейской среды людей, оставшихся жить в странах бывшего Союза, мне кажется невысокой.

Это непростой вопрос. Выдающийся переводчик и исследователь Шимон Маркиш посвятил этому вопросу целую книгу. Во многом именно он определил наше отношение к этому. В нашем издательстве есть большая серия «Проза еврейской жизни», в рамках которой вышло уже более 150 томов. Это самая большая русскоязычная серия, и не только среди еврейских книг. Наш принцип очень прост - книга должна быть прозой еврейской жизни, в ней должна описываться жизнь евреев.

Насколько эта еврейская жизнь является еврейской? Мне кажется, является. Еврей в диаспоре всегда не только гражданин своей страны, а еще и еврей. Это можно назвать «самостоянием». Именно это «самостояние» автоматически дает ту болевую точку, о которой вы говорите. Он не задумывается об этом, он пишет так.

Недавно я читал в журнале «Time» интервью актрисы Рейчел Вайс. Она сыграла в фильме «Отрицание», рассказывающем о процессе Деборы Липштадт против ревизиониста Холокоста. В интервью Рейчел замечает, что Дебора говорит на специальном бостонском еврейском языке. У нее спрашивают о том, что такое этот еврейский язык, на что она отвечает, что это талмудический акцент, знак вопроса в конце каждой фразы.

Дебора Липштадт может быть американским интеллектуалом, может царить над умами, может быть великолепным знатоком американского дискурса, но этот знак вопроса в конце у нее все равно будет. Это часть ее ментальности. Каким образом эта ментальность стала ее ментальностью? Сомневаюсь, что дело в генетике, это пахнет расизмом. А вот приобретение этой особенности от окружения кажется мне более вероятным. От друзей, от родственников, от родителей. Американский еврейский либеральный дискурс всегда очень еврейский по своей сути, если в него вчитаться. На месте Деборы может быть Синтия Озик, кто угодно, но знак вопроса будет. Не знаю, есть ли он у молодых американцев. Мне кажется, что он будет вымываться.

Насколько «Доктор Живаго» - еврейский роман? Настолько, насколько Пастернак еврей. Мне кажется, что пастернаковские метания и довольно антисемитские пассажи в этом романе по своей сути довольно еврейские. Они и есть той самой «болевой точкой». Если бы эту книгу написал не-еврей, то я бы сказал, что она антиеврейская. Нормальный человек, не рефлексирующий на эту тему, не будет останавливаться на том, что Гордон - еврей, ему это не важно. Ахматова рассказывала, что в ее среде не знали, кто является евреем, не было принято об этом спрашивать. Подозреваю, что евреи в ее среде прекрасно знали, кто из них евреи.

Гипотетически, есть еврейские писатели, которые пишут не-еврейские книги, как и наоборот. В серии «Проза еврейской жизни» вышел роман Элизы Ожешко, замечательной польской писательницы. Но правила, а не исключения, они такие.

КОММЕНТАРИИ

На снимках - те, о ком пойдет речь.
Нина Катерли. Эфраим Севела. Морис Симашко.

Почему именно о них - попробуем разобраться.

Что не просто. Ибо, решив написать о еврейских писателях, сразу понял, что не в состоянии четко определить это понятие кроме как исключительно интуитивно.

Оставим Шолом-Алейхема, Ицхака Мэраса и Григория Кановича. Они - еврейские писатели, потому что они - еврейские писатели. А то что Ицхак Мэрас писал на литовском - ничего не меняет.

Также знаю, шестым чувством видимо, что еврейский писатель не обязан быть алахическим евреем. И не обязан писать исключительно на еврейские темы.

А что обязан?

Сказать "чувствовать принадлежность к еврейскому народу" - слишком размыто...

Сказать "обладать еврейской душой" - ещё непонятнее.

Сплошные проблемы...

Кто в таких случаях приходит на помощь? Правильно - википедия. Набираю в гугле: «еврейские писатели» и сразу же натыкаюсь... нет - не на одноименную статью, а на «Обсуждение категории Еврейские писатели ». Это меня несколько ободряет. Видимо, не один я столкнулся со сложностями определения изучаемого объекта. Читаю. Вижу что обсуждение было весьма активным, нужные вопросы были заданы, но ответы на них получены не были и критерии «еврейского писательства» так и остались размытыми. А без критериев - куда? Как правильно и не без чувства юмора заявили вики-авторы: «Включаешь Жаботинского в еврейские писатели — будь любезен пояснить, на каких основаниях - чтобы было ясно, что это не досужие домыслы и дело не в происхождении и проч. » Соглашаюсь - глупо писать статью о еврейских писателях коль скоро нет разумения - кто они. По этой причине, видимо, и записали авторы википедии раздел о еврейских писателях в кандидаты на удаление. Но - обошлось. После еще одного обсуждения этого вопроса вики-авторами было принято мудрое решение - раздел о еврейских писателях оставить, несмотря на отсутствие четких критериев принадлежности к оным. Также было решено оставить и само обсуждение этой категории, которое, по моему, не менее ценно чем сама категория. Например, один из самых убедительных доводов против удаления "еврейских писателей" из википедии было такой: «Не надо быть антисемитами».

В таких вот муках и родилась вики-статья «Еврейские писатели », которая вынесла следующий вердикт: еврейские писатели это писатели создававшие литературные произведения на любых языках, если они относятся к еврейской литературе авторитетными источниками .

Ну, слава Б-гу, разобрались. Только теперь вместо одного вопроса перед нами - два. (1) Что есть еврейская литература и (2) что есть авторитетный источник? Кого нам в помощь? Ту же википедиию, естественно. По мнению которой еврейская литература это ни что иное как корпус литературы, являющей собой литературное воплощение специфически еврейского жизненного опыта .

Спасибо - яснее не скажешь. Осталось только разобраться с (а) корпусом, (б) воплощением и (в) со специфическим еврейским опытом . Ну и про (д) авторитетные источники , которым та же википедия посвятила целое исследование, конечно же не забыть.

В этом месте читатель (если конечно он дочитал до этого места) скорее всего обвинить автора в умышленном подлоге: собрался писать о еврейских писателях - пиши, а не увязай себя и других в трясине определений, категорий и прочих понятий.

Я бы - с удовольствием, но... как же без критериев?
Противоречие...
Разрешим его следующим образом.

Еврейской литературой я назову ту, которую мне довелось прочитать и которую я посчитал еврейской. В авторитетные источники запишу самого себя. И попробую втолковать читателю, почему выбранные мною личности - еврейские писатели в моем понимании.