Танковая легенда страны. Амазасп бабаджанян - танковые рейды Великая Отечественная война
Среди знаменитых военачальников армянского происхождение имя Амазаспа Хачатуровича Бабаджаняна по праву занимает одно из ведущих мест. В Советском Союзе Амазасп Бабаджанян сумел построить блестящую военную карьеру, дослужившись до звания Главного маршала бронетанковых войск. Амазасп Бабаджанян принимал участие в Великой Отечественной войне с июля 1941 года, за годы войны был награжден многочисленными орденами и медалями, в том числе медалью «Золотая Звезда» и почетным званием Герой Советского Союза. Маршал Амазасп Хачатурович Бабаджанян ушел из жизни 40 лет назад 1 ноября 1977 года.
Амазасп Хачатурович Бабаджанян родился 5 февраля (18 февраля по новому стилю) 1906 года в селе Чардахлы Елизаветпольской губернии, сегодня это территория Шамкирского района Азербайджана. Его родители были обычными крестьянами. При этом семья будущего маршала представляла собой среднестатистическую ячейку общества Российской империи начала XX века, семья была многодетной, в ней было сразу 8 детей, все они требовали заботы и внимания. Для того чтобы прокормить большую семью отец Амазаспа почти не бывал дома, так как вынужден был постоянно трудиться, пока мать хлопотала по хозяйству и присматривала за младшими детьми. При этом дети в семье Бабаджанянов начинали трудиться рано. Амазасп Бабаджанян после окончания 5 классов средней школы начал работать в отцовском хозяйстве, а затем батрачить.
Стоит отметить, что раннее начало трудовой деятельности и только начальное или среднее неоконченное образование встречается в биографиях многих военных и просто знаменитых людей той эпохи. Для большинства простых людей, особенно не городских жителей, учеба в то время не стояла на первом месте. Гораздо приоритетнее было прокормить себя, свою семью и детей. При этом Амазасп Бабаджанян не просто трудился на земле, в 1923-1924 годах он работал на строительстве автомобильных дорог на территории сегодняшнего Шамкирского района.
В 1924 году будущий маршал Советского Союза вступил в комсомол, став первым секретарем сельской комсомольской ячейки. Комсомол в те годы давал людям больше возможностей для своего развития и самореализации, являлся одной из ступенек новых социальных лифтов. Современники отмечали, что Бабаджанян был активным комсомольцем, который буквально фонтанировал различными идеями и предложениями. Можно сказать, что молодого человека с активной жизненной позицией заметили и в сентябре 1925 года призвали в ряды РККА не по обычному, а по комсомольскому призыву. По распределению он был направлен на обучение в Армянскую пехотную школу, которая в то время располагалась в Ереване, именно здесь берет начало его блестящая офицерская карьера. В сентябре 1926 года, после того данная школа была расформирована, он был переведен в Закавказскую военную пехотную школу, которая располагалась в Тбилиси.
После окончания пехотной школы Амазасп Бабаджанян был направлен служить в 7-й Кавказский стрелковый полк (Кавказская Краснознаменная армия), где служил на должностях командира взвода, секретаря партбюро отдельного батальона, командира роты. В составе полка принимал участие в боях против бандформирований и участников антисоветских выступлений, в одном из боев был ранен. Позднее его сослуживцы вспоминали, что Амазасп был очень подвижным и инициативным человеком, который не любил сидеть на месте и постоянно был занят каким-либо делом. При этом особо подчеркивался тот факт, что к своим подчиненным и младшим по званию он всегда относился с уважением.
В марте 1934 года Амазасп Бабаджанян был переведен в 3-й пулеметный полк, который в то время дислоцировался в Баку. В полку он служил на должностях командиров пулеметных рот и батальона, а также помощника начальника штаба полка. В октябре 1937 года был назначен на должность начальника 1-го отделения пункта ПВО Закавказского военного округа в Баку. В августе 1938 года на должность начальника штаба 3-го пулеметного полка, а в октябре того же года был переведен в Ленинградский военный округ на должность помощника командира 2-го пулеметного полка. В составе частей Ленинградского военного округа Бабаджанян принял участие в советско-финской войне 1939-1940 годов. Во время одного из боев, который произошел 18 февраля 1940 года, будущий маршал был ранен второй раз в жизни, это ранение было для него не последним.
После выздоровления в декабре 1940 года офицер был назначен на должность заместителя командира 493-го стрелкового полка, а в январе 1941 года – на должность заместителя командира 751-го стрелкового полка, оба были расположены в Северо-Кавказском военном округе. Перед самой войной в апреле 1941 года Амазасп Бабаджанян был назначен на должность помощника начальника 1-го отделения оперативного отдела штаба 19-й армии, расположенной в Киевском особом военном округе.
С июля 1941 года Бабаджанян принимал участие в Великой Отечественной войне, в этом месяце его 19-я армия прибыла на Западный фронт, где складывалась очень тяжелая ситуация. В августе он стал командиром 395-го стрелкового полка в составе 127-й стрелковой дивизии. Принимал активное участие в Смоленском оборонительном сражении и Ельнинской наступательной операции. Уже 18 сентября 1941 года 127-я стрелковая дивизия становится 2-й гвардейской, а полк, которым командовал Амазасп Бабаджанян, стал 1-м гвардейским стрелковым полком.
В конце сентября 1941 года гвардейцы были включены в состав оперативной группы А. Н. Ермакова, которая была переброшена в район восточное Глухова, где вела тяжелые оборонительные бои против превосходящих сил противника. 3 октября дивизия была переброшена под Курск, в ноябре части дивизии вели ожесточенные оборонительные бои в районе города Тим. В декабре 1941 года 2-я гвардейская стрелковая дивизия приняла участие в контрнаступлении советских войск под Москвой, после чего была переброшена в состав Юго-Западного фронта, а затем в составе 3-го гвардейского стрелкового корпуса вошла в состав Южного фронта. В марте 1942 года части дивизии приняли участие в наступлении советских войск на Таганрог.
В апреле, по другим данным в начале июня 1942 года, Бабаджанян был отправлен с фронта на учебу. Он попал на ускоренные курсы при Военной академии имени М. В. Фрунзе, которая была эвакуирована в Ташкент. В Узбекистане он проучился до конца августа 1942 года, после чего вновь был направлен на фронт, где стал командиром 3-й механизированной бригады, которую он возглавлял до сентября 1944 года. Так бывший пехотинец внезапно стал танкистом. До этого ему приходилось, конечно, в боевой обстановке взаимодействовать с танками, но об устройстве боевых машин он имел весьма отдаленное представление. Поэтому буквально сразу же после назначения ему пришлось с упорством осваивать новую технику. По его воспоминаниям, на работу уходило до 18 часов в сутки. Сразу же по прибытии в свою механизированную бригаду, он вызвал к себе заместителя по технической части и попросил его заниматься с ним ежедневно по 5 часов в день, объясняя и рассказывая об устройстве танков и их особенностях. Данные уроки не прошли даром и вскоре он доказал это в боевой обстановке. Уже в октябре 1942 года бригада под его руководством получила боевое Красное знамя. Знамя части вручал лично член Военного Совета Московской зоны обороны генерал-майор К. Ф. Телегин.
Вместе со своей бригадой полковник Амазасп Бабаджанян принял участие в Курской битве, за участие в которой бригада была представлена к ордену Красного Знамени. В октябре 1943 года она получила почетное наименование гвардейской, став 20-й гвардейской механизированной бригадой. В дальнейшем воины данного соединения приняли участие в Житомирско-Бердичевской, Корсунь-Шевченковской, Проскуровско-Черновицкой и Львовско-Сандомирской наступательных операциях советских войск, в которых снискали славу для себя и своего командира.
20-я гвардейская механизированная бригада гвардии полковника Бабаджаняна особенно отличилась во время проведения Проскуровско-Черновицкой наступательной операции. Бойцы бригады совместно с другими соединениями 1-го Украинского фронта сумели прорвать немецкую оборону и с 22 по 24 марта 1944 года освободили от противника ряд городов Правобережной Украины: Трембовль, Копычинцы, Чертков и Залещики. Одним из первых соединений фронта, форсировавшим Днестр, стала 20-я гвардейская механизированная бригада, бойцы которой смогли удержать важный для дальнейшего наступления плацдарм. Позднее приказом Верховного Главнокомандующего В. И. Сталина бригаде полковника Бабаджаняна было присвоение почетное наименование «Залещицкая», а войскам, которые приняли участие в освобождении от фашистов городов Чертков и Залещики, была объявлена благодарность. В их честь 24 марта 1944 года в Москве был дан салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий.
Современная панорама города Залещики
За умелое руководство боевыми действиями вверенной механизированной бригады, личное мужество в боях и успешное форсирование Днестра указом Президиума ВС СССР от 26 апреля 1944 года гвардии полковнику Амазаспу Бабаджаняну было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 2077.
Успехи офицера были вознаграждены тем, что 25 августа 1944 года он был назначен командиром 11-го гвардейского танкового корпуса. Командуя корпусом, Бабаджанян принял участие в Висло-Одерской и Берлинской наступательных операциях. И снова его танкисты смогли отличиться в боях и покрыть себя славой победителей. За освобождение городов Томашув, Лодзь, Кутно, Ленчица и Гостынь корпус был представлен к ордену Красного Знамени, а за овладение городами Тчев, Вейхерово и Пуцк награжден орденом Суворова II степени. Отличились танкисты Бабаджаняна и в боях за Берлин, за участие в успешном штурме столицы Третьего рейха корпусу было присвоено почетное наименование «Берлинский». Не обошли стороной награды и командира корпуса. За отличное руководство войсками во время штурма Берлина, личное мужество, самоотверженность и героизм Бабаджанян был представлен к присвоению второго звания Героя Советского Союза, однако награду ему заменили на орден Суворова I степени.
Стоит отметить, что Амазасп Бабаджанян был настоящим боевым командиром, который не прятался за спинами своих подчиненных и активно участвовал в боях. В годы Великой Отечественной войны он дважды был достаточно тяжело ранен. Первый раз во время Курской битвы, второй – во время боев на Сандамирском плацдарме. Осколком разорвавшегося снаряда он был ранен в горло, у него была повреждена трахея. Несмотря на ранение он отказался от госпитализации и продолжал руководить боем. При этом ему было тяжело говорить, и он отдавал команды шепотом, а потом стал записывать их на бумаге.
После завершения Великой Отечественной войны Амазасп Бабаджанян продолжил строить свою армейскую карьеру и самосовершенствоваться. В январе 1947 года он был направлен на учебу в Высшую военную академию имени К. Е. Ворошилова, после завершения обучения в которой получил очередные назначения в действующую армию. В частности в 1950 году он стал командующим 2-й гвардейской механизированной армией. А в августе 1953 года он был уже генерал-лейтенантом танковых войск. В 1956 году ему вновь пришлось на практике применять свои боевые навыки, он принял участие в подавлении антисоветских выступлений в Венгрии, получив еще одну боевую награду – орден Кутузова I степени.
Дальнейшими важными вехами его карьеры были: назначение на должность командующего Одесским военным округом в июне 1959 года; начальником Военной академии бронетанковых войск имени Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского в сентябре 1967 года; и наконец, вершина карьеры – должность начальника танковых войск Советской Армии и члена Военного Совета Сухопутных войск в мае 1969 года. 29 апреля 1975 года Амазасп Хачатурович Бабаджанян стал Главным маршалом бронетанковых войск, за все время существования в Советском Союзе звания «Главный маршал» его получили всего 4 артиллериста, 7 летчиков и всего 2 танкиста.
Амазасп Хачатурович Бабаджанян ушел из жизни в Москве в госпитале имени П. В. Мандрыки, это произошло 1 ноября 1977 года. Он скончался на 72-м году жизни. Главный маршал бронетанковых войск с подобающими почестями был похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
Памятник Главному маршалу бронетанковых войск Амазаспу Бабаджаняну в Ереване
В честь прославленного советского военачальника были названы улицы в Ереване и Одессе, площадь в Северо-Западном административном округе Москвы. Его имя носит также средняя школа в Эчмиадзине (Армения). 23 мая 2016 года в Ереване был торжественно открыт памятник, посвященный Главному маршалу бронетанковых войск. По-прежнему существует и подразделение, с которым Бабаджанян брал Берлин. После завершения войны 11-й гвардейский танковый корпус прошел долгий путь, уже в июне 1945 года он был переформирован в 11-ю гвардейскую танковую дивизию, а сегодня это 11-я гвардейская отдельная Прикарпатско-Берлинская Краснознаменная, ордена Суворова II степени механизированная бригада, которая является гордостью вооруженных сил Республики Беларусь.
По материалам из открытых источников
Генералами, может, и становятся, но военными, наверное, рождаются. В XX веке, в его начале, карабахское село Чардахлу жило уединенно и патриархально. Полторы тысячи лет здесь жили сильные мужчины и верные армянские гампры - волкодавы - они помогали пастухам в горах. Женщины были сильными по-своему, потому и дала эта земля столько прекрасных воинов.
В Чардахлу в 1906 году родился Амазасп Бабаджанян. Парнишка получился даже по местным меркам неуемным и драчливым, за что все называли его прозвищем, обозначавшим парня отчаянно сумасшедшего. "Он сначала бьет, потом здоровается", - говорили. Однажды во время школьного урока, когда учитель обидел его ни за что ни про что, Амазасп выхватил из сумки маузер — еле отобрали. Учитель с учеником подрались, их с трудом разняли: несправедливости Амазасп не терпел, невзирая на лица. В армейской школе Еревана он станет "Малышом", а "Черной Пантерой" будет спустя четверть века, его так назовут перепуганные насмерть немцы.
Чардахлу - село-рекордсмен. Вряд ли можно найти другое, сопоставимое с ним количеством населения, которое дало бы столько героев. Из более тысячи чардахлинцев, участвовавших в Великой Отечественной, двое стали маршалами - Бабаджанян и Баграмян, генералов ровно дюжина, Героями Советского Союза стали семеро. Кто-нибудь, наверное, подсчитал и количество высших офицеров, и число орденов и медалей, ими заслуженных. К слову, генералами и видными военными чардахлинцы становились и в царской России. Так что выросший в таком селе Амазасп просто был обречен стать военным. Призыв в Красную Армию совершился в 1925 году, и почти сразу же солдат был отправлен в Ереван, в пехотную школу. Учился в различных военных учебных заведениях будущий маршал много, даже в ранге генерал-майора, и до, и после войны.
После окончания первых двух военных школ, осенью 1929 года, Бабаджанян направляется в 7-й Кавказский полк, где командует взводом, в боях с многочисленными тогда бандформированиями получает первое ранение. Затем - командование пулеметной ротой и батальоном, пунктом ПВО. Осенью 1938 года Бабаджанян принял пулеметный полк, потому покинул Закавказский и прибыл в расположение Ленинградского военного округа. Отсюда начинается совершенно новая история восхождения к вершинам воинской славы.
В конце 1940 года началась оживленная передислокация войск. Вопреки распространенному мнению, что красноармейское командование твердо верило в незыблемость советско-германского пакта о ненападении, все офицеры понимали, что война вот-вот начнется. Сам Амазасп Хачатурович вспоминал, что говорить об этом прямо боялись, обходились намеками и иносказаниями. Соблюдался особый режим секретности, чтобы не провоцировать нацистов, а пакт рассматривался как шанс выиграть время для подготовки к большой драке.
В апреле 1941 года Бабаджанян получил новое назначение - в 19 армию под командованием генерала Конева, которая выдвигалась из глубины страны на запад. И здесь все стало окончательно ясно - задержания лазутчиков, нарушения воздушного пространства, крупнейшие, заметные невооруженным глазом, сосредоточения войск по ту сторону польской границы.
Бабаджанян узнал о войне глубокой ночью 22 июня. Допускаемое перешло в жестокую реальность: первые разрушения в Киеве, первые сироты на его улицах… А 19 армия Конева - четыре корпуса, не шутка! - получила приказ двигаться к Витебску. Началось.
В начале было совсем плохо. Советские фронты рвались в клочья, и 19-я, фактически лишенная авиационной и танковой поддержки, отчаянно сражалась у Смоленска, но отходила - так медленно, как могла. Конев сообщал в сводках, что 4 дня стоит на месте, не отступая, не имея ни единого полноценного боевого соединения.
Но к концу второго месяца все, в том числе и сами авторы "блицкрига", осознали, что он провалился, и не в последнюю очередь благодаря 19 армии. Зимой 1941-42 годов дивизия, в которой воевал стрелковый полк Бабаджаняна, была в составе Юго-Западного фронта. Вот, казалось бы, первый успех - продвижение на Миусском направлении, однако через пару месяцев войска отступили на прежние позиции.
Два месяца спустя Бабаджанян, после кратковременной учебы в Академии Генштаба, принимает механизированную бригаду. Его постоянно мучил вопрос: справится ли? Ведь до этого он танки видел только со стороны. Командование это знало и потому поручило ему бригаду, временно не задействованную в боях - было время подучиться.
Порой Бабаджанян оказывался на опасной грани. В ноябре 1943 года оказалось, что ввиду наступления под Сталинградом бригаду бросают в бой меньше чем через сутки. Времени на разработку стратегии и подготовку не оставалось, но приказ надо выполнять. И тут, как нарочно, новый приказ - наступление переносится, начинать буквально через пару часов. Офицера, который передал это сообщение, Бабаджанян, согласно своему норову, чуть не избил. Отправить в бой абсолютно неподготовленную бригаду было самоубийством. Бабаджанян безапелляционно заявил, что приказ невыполним - неслыханное ослушание в любой армии.
Последствия отказа выступать немедленно не заставили себя ждать. В расположение бригады явились офицеры с автоматчиками — доставить комбрига к председателю военного трибунала. Доставили, правда, к командующему 22 армией, генерал-лейтенанту Юшкевичу.
Тот задал естественный вопрос - почему не выполнен боевой приказ, на что Бабаджанян резонно ответил, что немедленное выступление повлекло бы просто расстрел неготовой к бою бригады, и его отказ был основан на желании сохранить людей.
Дело кончилось совместным обсуждением завтрашнего наступления, и наутро оборона противника была прорвана на глубину 12 километров. Это было начало наступления советской армии по всему фронту - от Кавказа до Ленинграда.
На танках Бабаджанян передвигался, высунувшись из люка по пояс. К тому времени у него не осталось ни одного целого ребра. Могли убить тысячу раз, однако неприятность произошла однажды, и то не во время войны, а в 1956, при подавлении будапештского восстания - осколок пробил трахею, операция была удачной.
В 1944, после разгрома немцев на Западной Украине, освобождения Перемышля и Львова, открылся путь на Вислу - прямая дорога к Германии. За безупречную организацию наступления и блестящее командование войсками Бабаджанян получил звезду Героя и танковый корпус - в командование.
5 марта 1945 года Жуков созвал совещание и объявил, что наступление на Берлин должно начаться немедленно. Причиной было названо, мягко говоря, не очень союзническое поведение союзников - стремление во что бы то ни стало войти в столицу Третьего Рейха раньше Красной Армии. А посему задачей первейшей важности становилась игра на опережение.
Немцы сопротивлялись остервенело, но 21 апреля танковый корпус Бабаджаняна вошел в пригороды Берлина. Границы котла, в котором оказался город, неумолимо сжимались, но внутри него оставалась еще почти 300-тысячная группировка отборных войск. И танки корпуса Бабаджаняна прямой наводкой били по рейхстагу. 30 апреля на нем было водружено знамя Победы.
Звание Маршала бронетанковых войск Амазаспу Бабаджаняну было присвоено в 1967 году. После войны он был начальником штаба армии, командующим войсками военных округов на Украине, возглавлял Военную академию бронетанковых войск, а с мая 1969 года был назначен командующим бронетанковыми войсками Советской Армии, став уже главным маршалом.
Частые визиты в родную деревню - в совсем "не воинственное село", как он писал в мемуарах, всегда становились событием. Если была пора копать картошку, маршал снимал мундир, закатывал рукава, брал лопату, и… двое за ним едва успевали собирать. Он потом возвращался - проверял, все ли собрали.
Потом, конечно, пировали. Это он тоже умел. Вместе с маршалом Баграмяном и односельчанами они выпили не одну бутылку местной водки градусом далеко за 70, ее тут называли "смерть ишака". Потом посылали в соседние села за друзьями и врагами детства, и застолье продолжалось в расширенном составе.
Есть такая то ли быль, то ли легенда, что однажды, после подобных посиделок - в другом месте, правда (Бабаджанян тогда командовал Одесским военным округом, далеко после войны), маршалу пришло в голову полетать на истребителе. В Турцию. Наушники надрывались: "Товарищ командующий, вы перелетели через государственную границу!"
Бабаджанян полетал немного над турецкой территорией и вернулся обратно. Результатом стали официальный протест турецкой стороны и 18 суток домашнего ареста для маршала. Более сурово решили не наказывать.
Работал Бабаджанян всегда, даже во время последней своей болезни, в госпитале, к нему приходили люди по делам, и работа ни на день не останавливалась. На 1 ноября 1977 года тоже было запланировано много дел. Лежали неподписанные бумаги, ожидали аудиенции посетители, да и, наконец, просто его должны были проведать. Вот только ночью маршала не стало. Ему был 71 год.
Иностранные награды:
 |
 |
 |
 |
Амаза́сп Хачату́рович Бабаджаня́н (арм. Համազասպ Խաչատուրի Բաբաջանյան ; 5 (18) февраля 1906 года , село Чардахлы , Елизаветпольская губерния , ныне Шамкирский район , Азербайджан - 1 ноября 1977 года , Москва) - советский военный деятель, Главный маршал бронетанковых войск (29 апреля 1975 года). Герой Советского Союза (26 апреля 1944 года).
Начальная биография
Амазасп Хачатурович Бабаджанян родился 18 февраля 1906 года в селе Чардахлы Елизаветпольской губернии ныне Шамхорского района Азербайджана в армянской крестьянской семье, в которой было 8 детей.
После окончания пяти классов средней школы работал в отцовском хозяйстве и батрачил.
После окончания школы Бабаджанян в сентябре 1929 года был направлен в 7-й Кавказский стрелковый полк (Кавказская Краснознамённая армия), где служил на должностях командира взвода, секретаря партбюро отдельного батальона и командира роты, находясь на которых, принимал участие в боевых действиях против бандформирований и антисоветских выступлений. В одном из боёв был ранен.
Великая Отечественная война
В начале войны 19-я армия была передислоцирована и включена в состав Западного фронта .
В августе 1941 года Бабаджанян был назначен на должность командира 395-го стрелкового полка (127-я стрелковая дивизия , преобразованная 18 сентября во 2-ю гвардейскую), после чего принимал участие в ходе Смоленского сражения и Ельнинской наступательной операции , после окончания которых участвовал в составе оперативной группы под командованием генерала А. Н. Ермакова в ходе оборонительных и наступательных боевых действий в районе города Глухов и в Орловско-Брянской оборонительной операции , а затем вел оборонительные боевые действия под Курском и Тимом .
Войска 1-го Украинского фронта возобновили наступление…. Уже 24 марта 20-я гвардейская механизированная бригада полковника А. Х. Бабаджаняна вышла у Залещиков к Днестру , за что её командиру было присвоено звание Героя Советского Союза.
Дважды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Василевский А.М. Дело всей жизни. Издание второе, дополненное. - М: Издательство Политической литературы, 1975. С.402.
Послевоенная карьера
После окончания войны Бабаджанян продолжил командовать корпусом, который в июле 1945 года был преобразован в 11-ю гвардейскую танковую дивизию .
Награды
- Четыре ордена Ленина ;
- Четыре ордена Красного Знамени ;
- Орден Суворова 1-й степени;
- Орден Кутузова 1-й степени (18.12.1956);
- Орден Суворова 2-й степени;
- Орден Отечественной войны 1-й степени;
- Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени
- Медали;
- Иностранные награды, в том числе:
- Орден Народной Республики Болгария с мечами.
- Почётный гражданин городов Ельня (Смоленская область , 1970), Залещики (Тернопольская область , Украина), Гдыня (Польша , 1972).
Память
В честь Амазаспа Хачатуровича Бабаджаняна были названы:
Напишите отзыв о статье "Бабаджанян, Амазасп Хачатурович"
Примечания
Сочинения
- Бабаджанян А. Х. / Литературная запись Я. Садовского. - 2-е, исправленное и дополненное. - М .: Молодая гвардия , . - 288 с. - 150 000 экз.
Литература
Коллектив авторов . Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина . - М .; Жуковский: Кучково поле, 2006. - Т. 2. - С. 101-103. - ISBN 5-901679-08-3 .
Ссылки
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Бабаджанян, Амазасп Хачатурович
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
Бабаджанян Амазасп Хачатурович родился 5 (18) февраля 1906 г. в селе Чардахлы Елисаветпольского уезда Елисаветпольской губернии (ныне село Чанибель Шамкирского района, Республика Азербайджан). Армянин. Из бедняцкой многодетной (8 детей) крестьянской семьи.
Окончил 4 класса сельской школы в селе Чардахлы (1921). Работал в отцовском хозяйстве, батрачил. В 1924 г. вступил в комсомол и стал первым секретарем сельской комсомольской ячейки.
Член ВКП(б) с 1928 г. (п/б № 0290177, 03321111). Герой Советского Союза (26.04.1944).
Умер 1 ноября 1977 г. от острой сердечной недостаточности. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Образование. Окончил Закавказскую военную пехотную школу (1929), ускоренный курс ВА им. Фрунзе (1942), ВВА им. Ворошилова (1948).
Участие в войнах, военных конфликтах. Участник борьбы с бандитизмом на Кавказе (1930). Ранен. Советско-финляндская война. 18 февраля 1940 г. ранен. Великая Отечественная война (с июля 1941). Дважды тяжело ранен: в июле 1943 г. на Курской дуге и в апреле 1945 г. в Берлине. Венгерские события (1956).
Служба в Красной Армии. С 16 сентября 1925 г. - курсант Армянской объединенной военной школы (Ереван). 3 сентября 1926 г. по 3 октября 1929 г. - курсант Тифлисской пехотной школы, с сентября 1927 г - Закавказская пехотная школа (Тбилиси).
С 1 сентября 1929 г. - командир взвода 7-го Кавказского стрелкового полка Кавказской Краснознамённой армии (Кировабад, ныне Гянджа). С 23 февраля по 9 марта 1930 г. участвовал в борьбе с бандформированиями в Азейбайджане, с 13 апреля по 6 мая 1930 г. в подавлении Нуха-Закатальского восстания в Азербайджане.
С 3 октября 1931 г. - командир взвода 27-го местного стрелкового батальона (Закавказский ВО). С 10 февраля 1932 г. - секретарь партбюро 27-го отд. местного стрелкового батальона. С 1 апреля 1933 г. по 31 марта 1934 г. - врио командира роты 27-го отд. местного стрелкового батальона.
С 31 марта 1934 г. - командир стрелковой роты 3-го пулемётного полка (Баку, Закавказский ВО). С 17 ноября 1935 г. - врид командир батальона 3-го пулемётного полка. С 5 января 1936 г. - врид помощника начальника штаба 3-го пулемётного полка. С 22 октября 1937 г. - и.д. начальника 1-го отделения штаба пункта ПВО (Баку, Закавказский ВО). С 8 августа 1938 г. - и.д. начальника штаба 3-го пулемётного полка. Приказом НКО № 01688 от 17.10.1938 г. назначен помощником командира по строевой части 2-го пулемётного полка (Ленинградский ВО). В этой должности участвовал в советско-финляндской войне 1939-1940 гг., в бою 18 февраля 1940 г. был ранен.
Приказом НКО № 05651 от 23.12.1940 г. назначен Заместителем командира 493-го стрелкового полка (Северо-Кавказский ВО). Приказом НКО № 0136 от 13.01.1941 г. назначен Заместителем командира 751-го стрелкового полка 165-я стрелковая дивизия (Северо-Кавказский ВО). С апреля 1941 г. - помощник начальника 1-го отделения оперативного отдела штаба 19-й армии.
На фронтах Великой Отечественной войны - с июля 1941 г., когда в составе армии прибыл на Западный фронт. С июля 1941 г. - командир 395-го стрелкового полка 127-й (с сентября 1941 г. - 2-я гвардейская) стрелковой дивизии на Западном, Брянском и Юго-Западном фронтах. Участвовал в Смоленском оборонительном сражении, Ельнинской наступательной операции, Орловско-Брянской оборонительной операции. 7 мая 1942 г. убыл на учебу в Военную академию.
С 1 августа по сентябрь 1942 г. - слушатель ускоренного курса Военной академии РККА им. М. В. Фрунзе.
С сентября 1942 г. - командир 3-й механизированной бригады (с 23 октября 1943 г. - 20-й гвардейской) в составе 3-го (с 23 октября 1943 г. - 8-го гвардейского) механизированного корпуса 1-й (с апреля 1944 г. - 1-й гвардейской) танковой армии. Воевал на Калининском, Северо-Западном, Воронежском и 1-м Украинском фронтах. Принимал участие в Курской битве, Житомирско-Бердичевской и Корсунь-Шевченковской наступательных операциях.
Бригада полковника А. Х. Бабаджаняна особо отличилось в ходе Проскуровско-Черновицкой операции. За умелое руководство боевыми действиями частей 20-й гв. механизированной бригады и успешное форсирование ею в числе первых реки Днестр, за личное мужество, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1944 г. гвардии полковнику Бабаджаняну Амазаспу Хачатуровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
С 25 августа 1944 г. ид. командира 11-го гв. танкового корпуса . Приказом НКО № 041 от 05.02.1945 г. утвержден в занимаемой должности. Корпус принимал участие в Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской, Восточно-Померанской и Берлинской наступательных операциях. На боевом счету танкистов корпуса - освобождённые городов: Томашув, Лодзь, Кутно, Гостынь, Лович, Ленчица, Гнезен, Тчев, Вейхерово, Пуцк, Познань, Шифельбайн, Путциг, Лабес, Кольберг, Гдыня, Кепеник и Берлин.
С 10 июня 1945 г. корпус переформирован в 11-ю гв. танковую дивизию. Бабаджанян остался в должности командира дивизии.
С 17 января 1947 г. по 22 декабря 1948 г. - слушатель Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова (Военная академия Генерального штаба).
Приказом МВС СССР № 0320 от 14.03.1949 г. назначен начальником штаба 2-й гв. механизированной армии (Группа советских оккупационных войск в Германии). Приказом МВ СССР № 02110 от 18.09.1950 г. назначен командующий 2-й гв. механизированной армией. С 30 мая 1956 г. - командующий 8-й механизированной (с 4 июня 1957 г. - 8-я танковая) армией (Прикарпатский ВО). Участник операции «Вихрь» 1956 г. Приказом МО СССР № 059 от 11.01.1958 г. назначен 1-м заместителем командующего войсками и Членом Военного Совета Прикарпатского ВО. Приказом МО СССР № 0921 от 03.06.1959 г. назначен Командующим войсками и Членом Военного Совета Одесского ВО.
Приказом МО СССР № 252 от 22.09.1967 г. назначен начальником Военной академии бронетанковых войск имени Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского. Приказом МО СССР № 0575 от 17.05.1969 г. назначен начальником танковых войск Советской Армии и Членом Военного Совета Сухопутных войск.
Депутат Верховного Совета СССР 6-7-го созывов (в 1962-1970 годах). Депутат Верховного Совета РСФСР 8-го и 9-го созывов. Депутат Верховного Совета Армянской ССР. Член ЦК Коммунистической партии Украины.
Жил в городе-герое Москве.
Воинские звания: майор (Приказ НКО № 02574 от 11.12.1938); подполковник (Приказ ЮЗФ № 029 от 1941); полковник (Приказ НКО № 03070 от 22.05.1943); ген.-майор т/в (Постановление СНК СССР № 1683 от 11.07.1945); ген.-лейтенант т/в (Постановление Совета Министров СССР № 205 от 03.08.1953); ген.-полковник (Постановление Совета Министров СССР № 1634 от 28.12.1956); Маршал бронетанковых войск (Указ ПВС СССР № 2060 от 28.10.1967); Главный Маршал бронетанковых войск (Указ ПВС СССР № ? от 29.04.1975).
Награды: четыре Ордена Ленина (26.04.1944, 15.11.1950, 17.02.1966, 15.09.1976), Орден Октябрьской Революции (04.05.1972), четыре Ордена Красного Знамени (17.02.1942, 13.06.1943, 6.11.1945, 30.12.1956), Орден Суворова I степени (29.05.1945), Орден Кутузова I степени (18.12.1956), Орден Суворова II степени (06.04.1945), Орден Отечественной войны I степени (03.01.1944), два Ордена Красной Звезды (27.06.1943, 03.11.1944), Орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени, медалями, иностранными орденами и медалями, в том числе орденами «Возрождение Польши», «Народная Республика Болгария» с мечами.
Почётный гражданин городов Ельня (Смоленская область, 1970), Залещики (Тернопольская область, Украина), Гдыня (Польша, 1972). Его именем названы площадь в Москве, улица в Одессе, средняя школа в Эмчиадзине (Армения). Мемориальные доски установлены в Москве и Одессе.
Немцы называли его «Черной пантерой» и за присущую танкистам черную форму, и за быстроту маневра и отчаянную смелость. Появление его танков, сметающих все на своем пути, вносило панику в ряды противника, как правило, не выдерживающего этих стремительных прорывов стальных клиньев. «Черная пантера» – это знаменитый советский военачальник, «танкист номер один» страны, как стали называть его в ту послевоенную пору, когда он возглавил танковые войска Советского Союза, маршал Амазасп Хачатурович Бабаджанян. О его жизненном и боевом пути рассказывает в беседе с нашим корреспондентом дочь маршала – Лариса Амазасповна.
– Отец родился в многодетной крестьянской семье, жившей в высокогорном армянском селе Чардахлы, которое расположено в Шамхорском районе Азербайджана, в так называемом «Нижнем Карабахе». Село это необычное, единственное в своем роде, занесено даже в Книгу рекордов Гиннесса. Еще в царское время отсюда вышли два генерала – Тергукасов и Маркарян. Но подлинную, мировую славу принесла селу Великая Отечественная война. Из 1250 человек, ушедших отсюда в 1941 году на фронт, двое (Баграмян и Бабаджанян) стали маршалами, двенадцать – генералами, семь человек получили звание Герой Советского Союза. Каждый пятый житель села занял высокие командные должности, каждый второй был награжден орденами и медалями. «Из воинов Чардахлы впору делать полк смертников», – говорили в местном военкомате. Говорили так потому, что земляки отца стояли насмерть. Перед боем чардахлинцы по своему обычаю надевали на плечи и спину скрученный белый саван в виде креста. Это означало – идем на верную смерть, готовы погибнуть, защищая свою землю. Каждый хотел, чтобы его род им гордился. Это чувство любви к Родине воспитывалось с младенчества. С раннего детства каждому чардахлинцу внушали: мужчина должен уметь защищать себя, свой род, свой народ. В деревне был культ оружия. В каждом доме были старинные ружья, шашки, сабли. Каждый мальчишка уже в семилетнем возрасте мастерил себе самострел и выходил с подростками пасти скот.
Пасти скот приходилось и моему отцу. Характер у него уже в мальчишеские годы был такой вспыльчивый, что никому и в голову не приходило обидеть его, попытаться стащить овцу из его стада. С этим отчаянным парнем шутки плохи, говорили односельчане. Сам в драку первым не лез, но ответить мог так, что задире на всю жизнь запоминалось. С детства не терпел несправедливости и всегда готов был защитить слабого, прийти на помощь. Подростком отец ушел из школы. А спустя какое-то время, приписав себе в документах два года, поступил в Закавказское военно-пехотное училище в Тбилиси. Может быть, вспомнил, что тот самый знаменитый царский генерал Джаан (Иван) Маркарян приходился ему дядей, и решил пойти по его пути. За плечами у него было только пять классов образования, и в первые месяцы учебы он ни разу не ходил в увольнение – очень много занимался и читал, буквально «проглатывая» книгу за книгой, предпочитая историческую литературу и разнообразные энциклопедии. И добился все же своего – в конце семестра стал круглым отличником и лучшим стрелком.
Службу отец начал в Закавказском военном округе сначала командиром взвода, затем помощником начальника штаба, начальником отделения штаба пункта ПВО в городе Баку. А в октябре 1938 года отца перевели в Ленинградский военный округ в качестве помощника командира пулеметного полка. Первым серьезным испытанием для него стала советско-финская война, в которой он сумел отличиться, проявив и храбрость, и умение вести боевые действия в сложных условиях. Здесь же получил и первое свое ранение.
…Великую Отечественную войну майор Бабаджанян встретил на Западном фронте в должности командира стрелкового полка, которому довелось участвовать в сражениях под Смоленском и Ельней, в обороне Москвы. А в августе 1942 года после окончания ускоренного курса Военной академии им. М.В. Фрунзе Бабаджанян назначается на должность командира 3-й механизированной бригады, входящей в состав 1-й гвардейской танковой армии под командованием Михаила Катукова. Так он находит свое подлинное призвание – становится танкистом. Его бригада принимает участие в боях за Житомир, Бердичев, в знаменитом танковом сражении под Прохоровкой во время битвы на Курской дуге. Это было незабываемое сражение. «Стонала земля, – писал в своих мемуарах Бабаджанян, – масштабы сражения превышали человеческое воображение. Сотни танков, пушек превращались в груду металла. Померкло солнце, его диск почти не был виден за пылью и дымом от взрывов снарядов и бомб».
Фашисты сосредоточили около 19 дивизий, состоящих из новейших мощных танков «Тигр» и «Пантера», на направлении Курск – Белгород. Бабаджанян получил приказ прорвать эту оборону и захватить город Казатин. Он решил войти в город ночью и застать противника врасплох, а чтобы ошарашить его, зажечь огни всех танков, включить все гудки и сигналы. При ослепляющем свете и под оглушительный рев машин войска вошли в город и захватили его. Этот бабаджаняновский прием использовали потом и другие советские танкисты.
Генерал, а впоследствии маршал Михаил Ефимович Катуков, под началом которого воевал Бабаджанян всю Великую Отечественную войну, называл его в своих мемуарах «талантливым танковым военачальником» и писал о нем так:
«...Новый комбриг, ставший после войны маршалом бронетанковых войск, показал себя не только смекалистым, прекрасно знающим военное дело командиром, но и человеком исключительной храбрости. В трудные минуты он мог сесть в танк и возглавить атаку, а если нужно, вооружиться противотанковыми гранатами и швырнуть их в прорвавшуюся в тыл гитлеровскую машину. Амазасп Хачатурович Бабаджанян позже в большинстве операций танковой армии назначался мною командиром передового отряда и был удостоен за успешное форсирование в числе первых реки Днестр и за личное мужество высокого звания Героя Советского Союза».
О храбрости и бесстрашии Бабаджаняна ходили легенды. Одним из самых отважных генералов Красной Армии называл его Георгий Константинович Жуков. Односельчанин Амазаспа Хачатуровича, Маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян все время подчеркивал: «Истинный герой – Бабаджанян! Все свои награды он завоевал в боях!» Да еще в каких боях! Глядя на Бабаджаняна, трудно было представить, что у этого человека были переломаны все ребра. В танке он передвигался, обязательно высунувшись по пояс из люка, не боясь стать удобной мишенью для врага. И даже полученное во время одного из таких танковых рейдов в августе 1943 года ранение – осколок от вражеского снаряда попал ему в горло и перебил трахею – не заставило его изменить привычке командовать танком, высунувшись из люка. Кстати, после этого тяжелейшего ранения он, несмотря на запреты врачей, быстро вернулся в строй, заявив, что долечится после войны.
Соединение комбрига Бабаджаняна особо отличилось в ходе Проскуровско-Черновицкой операции. Воинами бригады совместно с другими частями 1-го Украинского фронта была прорвана оборона противника и с 22 по 24 марта 1944 года освобождены города Правобережной Украины – Трембовля, Копычинцы, Чертков и Залещики. Приказом Верховного Главнокомандующего 20-й гвардейской механизированной бригаде полковника Бабаджаняна было присвоено наименование «Залещицкая», а войскам, принимавшим участие в освобождении городов Чертков и Залещики, объявлена благодарность, и 24 марта 1944 года в Москве в их честь был дан салют двадцатью артиллерийскими залпами из 224 орудий.
Войну Бабаджанян, ставший почетным гражданином таких городов, как Ельня, Залещики, Гдыня, закончил в Берлине в должности командира 11-го гвардейского танкового корпуса, став генералом. Позади остались и битва за Москву, и сражение на Курской дуге, важнейшие операции по освобождению Правобережной Украины, Польши, участие в Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской, Восточно-Померанской операциях, взятие Берлина, в который танки Бабаджаняна вошли в числе первых, штурм имперской канцелярии и последний танковый залп по Рейхстагу…
– Как сложилась судьба Амазаспа Хачатуровича после войны? – спрашиваю у дочери маршала.
– В 1948 году, окончив Военную академию Генштаба, отец становится начальником штаба 2-й танковой армии, а потом командующим 8-й армией. Он вносит много интересных предложений по повышению эффективности действия танковых соединений. Этому роду войск он уделяет особое внимание и будучи 1-м заместителем командующего войсками Прикарпатского военного округа, а потом и возглавляя Одесский военный округ. Ну, а в последние годы жизни он уже целиком сосредоточился на своей главной военной профессии, став вначале, в 1967 году, начальником Военной академии бронетанковых войск, а спустя два года – командующим танковыми войсками Советской Армии. В 1975 году отцу было присвоено воинское звание Главного маршала бронетанковых войск, а еще через два года его не стало. Даже уже тяжело больной, находясь в госпитале, незадолго до смерти, он продолжал работать, принимал посетителей, вызывал к себе своих подчиненных, требуя от них доклада о ходе выполнения поставленных задач, помогая в их решении. Вот уже почти 40 лет, как нет отца. Память о нем – его книги («Дороги победы», «Танковые рейды», «Люки открыли в Берлине»), записки, многочисленные боевые награды, среди которых – Золотая звезда Героя Советского Союза, четыре ордена Ленина и столько же – Красного Знамени, ордена Суворова, Кутузова, награды Польши, Болгарии… Имя отца носят одна из московских площадей, улицы в Ереване и Одессе.
– Рассказывают, что маршал никогда не забывал села, в котором родился и вырос, и старался помочь землякам…
– Оба маршала – и Баграмян, и Бабаджанян – помогали колхозу в Чардахлы чем могли, доставали технику, машины. Говорят даже, что по распоряжению отца как-то после войны колхозные поля в селе, которое иначе как «маршальским» не называли, пахали танки. Что поделаешь, ведь тракторов в те трудные годы не хватало. Когда отец приезжал сюда и видел, что его односельчане копают картошку, он снимал мундир, засучивал рукава и брал в руки лопату. Две девчонки не успевали за ним складывать в корзины выкопанную картошку. А он возвращался – проверял, чтобы ни одного клубня в земле не осталось. При этом повторял: «Работаешь в поле – не бойся навоза, воюешь – не бойся смерти». А потом все гости и жители села собирались в огромном клубе. В зале на 700 – 800 человек накрывали столы, выставляли бутылки с водкой и крепчайшим домашним самогоном, который местные жители называли почему-то «ишачья смерть». Когда Баграмяну в первый раз попала рюмка с этим самогоном, он ее только пригубил и еле выдохнул: «Что это вы пьете?!», а Бабаджанян, чтобы не спасовать перед земляками, выпил весь стакан залпом. Оказавшись в родной деревне, маршалы расслаблялись, с удовольствием говорили на армянском языке, который конечно же не забыли, делились воспоминаниями детства и юности, рассказывали смешные истории, анекдоты. Когда веселье было в самом разгаре, посылали адъютантов за своими друзьями детства в соседние села. После угощения женщины и дети шли домой, а мужчины собирались в местной сельской школе. Отец садился за свою парту и говорил: «Задавайте жизненные вопросы!» Когда к нему обращались: «Товарищ маршал!», он перебивал: «Говорите Амаз или дядя Амаз!» Однажды кто-то спросил его, думал ли он в молодости, что станет маршалом, Героем Советского Союза. И он ответил: «О званиях думать не надо, просто учись воевать, учись Родину защищать. А Родина сама воздаст тебе должное, то, что ты заслужил».
Валерий Асриян
